Мальчик с сердцем цвета индиго
Шрифт:
Глава 9
Весь вечер понедельника он провел в состоянии то подготовки перед началом битвы, то стремительные ростки от зерна чувства возрождения брали верх над всем, а мысли уносили его к кусочку яркой, красивой целой бирюзы в родном городке.
Неделя то летела, так что он даже не понимал, как прошли часы, то минуты тянулись темным, холодным протестом. Наступил последний день учебы. Он мечтал посетить маму и родных, панически не хотел в магазин к отцу, бесконечно ждал послеобеденный перерыв и ярмарку. Внутри него жили сейчас две личности, которые он максимально старался отделить друг от друга. Потому что гроза и молнии одного могли разрушить проросший хрупкий росток новых чувств в другом.
Вечер прошел дома спокойно.
Он ее достаточно быстро нашел и, зная свои проблемы, сразу сообщил, что у него есть один час и он не знает, как продлить его. Хилай сначала немного растерялась от такой откровенности, но ее улыбка спасала любую ситуацию.
Так длились по одному часу их встречи два раза в неделю некоторое время, сколько именно— неважно, так как ощущение у каждого четко установилось такое, как будто они знали друг друга уже много жизней, и каждую прожили вместе неразлучно. Илан успел завершить первый год учебы с достойными окончательными баллами, которые, конечно, были, по мнению отца, слишком низкими. Пролетело все лето, каждый день по одному часу он проводил со своей музой, от которой шел свежий воздух, дающий чувство жизни, а сердце периодически стучало бешеным ритмом. Начался второй год учебы в университете. Хилай в этом же году приступила к учебе в педагогическом колледже в родном городке. Вновь встречи стали редкими, а дни и учебные недели бесконечными.
При каждой встрече за один час пролетала целая вечность столкновения двух стихий, двух противоположностей, двух краев мира. И как это бывает при соприкосновении этих двух контрастов, случались бурные стихийные выбросы. Чаще в виде забавной шалости и юмора Хилай в противовес сдержанности и вязкости Илана. Но иногда случались и бури негодования за счет милой, гордой вспыльчивости и возмущения огня, а напротив при этом стояли холод и тишина глубин моря. Стоило одной всего лишь волне подняться, и маленькую Искорку со всеми своими всплесками смывало водой и оставались только жалкая зола и тление. Она, Хилай, которую все друзья и семья принимали как бесспорного победителя любой битвы, с Иланом видела только поражение. Девушка была всегда в смятении от смешения разных чувств – от недовольства и несогласия до смятения и восторга – и дивилась его силе, силе этого холодного, молчаливого молодого человека.
В одну из таких встреч в середину осени Илан увидел ее на ярмарке у палатки с украшениями. Она выбирала себе бижутерию. В какой-то момент ей почувствовалось что-то, она пока не очень умела чутко определять свою интуицию, и поэтому этот момент был для нее просто ощущением чего-то, требующего внимания. Она обернулась и поняла, что посередь белого дня на нее пристально смотрит сам Месяц. Хилай улыбнулась и повернулась всем телом. На шее было колье с бирюзовыми камнями, на руке браслет, а в ушах крупные красивые серьги из того же набора. Она спросила:
– Ну как? Красиво? Тебе нравится?
– Да! Очень…
Они даже не поняли, что не поздоровались. Потому что не было ощущения, что они расставались на всю эту неделю. Выбрав украшения и расплатившись, они пошли гулять по ярмарке.
– Ты знаешь, зачем я купила себе эти украшения?
– Нет.
– В той стране, откуда моя мама, на четвертый день убывающей луны в следующем месяце празднуют один праздник. В этот день замужние женщины (но я лично читаю, что девушки, которые уже встретили свой Месяц, тоже) весь день держат пост, а вечером смотрят на луну через сито, затем на лицо мужа. Этот обряд оберегает их любимых от всех жизненных невзгод и неприятностей. Я готовлюсь к этому празднику и посту! – улыбнулась Хилай и хитро зажала губы, отвела взгляд и пошла дальше.
– Но это же будний день, – путем недолгих подсчетов понял Илан.
– Это не день, а вечер! Когда уже луна взойдет!– ответила без колебаний Хилай.
Илан уставился на нее и понял, что опять началось немирное столкновение двух миров и оно тихо переходит уже границы туда, куда он не хотел никак пускать его. Он резко, еле заметно мотнул головой, как будто отгоняя мысли.
–Я могу долго не есть и не пить, хоть до самой ночи,– многозначительно сказала Хилай, развернувшись, как она привычно делала, продолжая путь спиной вперед, наклонив голову в сторону пробора густых кудрей.
– Если я закончу в четыре часа занятия, то смогу к 4:20 быть на станции и через 2 часа автобус будет уже тут, – сказал Илан, тем самым дав понять, что он будет на этом ритуале.
Сам же молодой человек решил во что бы то ни стало прийти как можно быстрее к ее дому к самому восходу луны. Надо было рассчитать время после окончания последнего занятия и заранее взять билет на автобус.
Месяц прошел быстро. Наступил день поста. С самого утра, до восхода солнца, Хилай напилась воды, чтобы до захода солнца уже не было желания даже смотреть на нее. Она была очень рада своему первому посту в жизни. С утра она не стала завтракать перед уходом в колледж. Мама, как любая чувствующая свою дочь, основной маяк, ориентир жизни, подошла к девушке, провела пальцами по длинным кудрям и сказала:
– Милая, вечером раскрасим тебе ручки в самые красивые узоры. Ты можешь взять новое сито, которое я купила себе на днях.
Хилай зажмурила глаза от неловкости и смущения и прижалась лицом к маминому плечу и засмеялась. Потом резко развернулась и, взяв свои учебники, убежала в колледж.
Хилай была вторым ребенком в семье. Старший брат состоял в браке и жил с супругой заграницей. Ее мама, Нандини, получила образование швей, хотя ей никогда не приходилось работать ни по профессии, ни в другой области. Женщина была очень мягкой и понимающей супругой и мамой. В доме всегда присутствовали свежие цветы на столе, запах благовоний и вкусная, свежеприготовленная еда. В этот дом, благоустроенный руками Нандини, всегда приходили с удовольствием из самых далеких уголков страны ее знакомые и подруги. Отец Хилай, Фаравиндад, был высоким, утонченным мужчиной. Он работал юристом в своем городе, также его услугами пользовались многие жители других городов, приезжая к нему на консультации. Он слыл среди жителей городка и соотечественников, которых по стране было немало, счастливым, преуспевающим, благородными мудрым человеком. Все соотечественники считали его жизнь идеальной, особенно ожидали, за кого он выдаст замуж свою дочь – свет и огонь его очага (он ее так называл). Желающих просить ее руки и сродниться с ним было много, но не каждый мог себе это позволить в связи с его статусом.
Хилай выросла ребенком мира и счастья. Ее родители исповедовали две разные религии, а жила она в окружении третьей. В их доме всегда было в три раза больше праздников и счастливых обрядов, чем в среднестатистической семье по стране. Ее родители считали, что уважение и почтение каждой культуры и религии – прямой путь к миру и счастью. И если бы все люди на земле пытались понять друг друга и проводить совместно древние обряды друг друга, то войн на свете не стало бы. Вместо определения границ и указаний на чужое происхождение, они стремились в дочке развивать принятие и почтение к другим. На страх соотечественников о том, что так можно потерять свое, отец всегда говорил, что от приобретения никогда ничего не теряется. Теряется только там, где есть отрицание и изоляция. А вместо агрессии стоит прививать любовь и бережное обращение к своему, ведь любовь учит любви, уважение – уважению, а отрицание и обесценивание— только им же, но ничему большему. Поэтому всю сознательную жизнь Хилай и ее старший брат учились строить дороги и возводить мосты. Им были чужды понятия разрушения путей к другим и отстранения.