Мальчик со шпагой (сборник)
Шрифт:
– Скажите, пожалуйста, куда можно бросить бумагу?
Уборщица выпрямилась и глянула с высоты. Она сделала вид, что лишь сию секунду заметила мальчика, хотя давно украдкой наблюдала за ним. Она знала, что от мальчишек добра не бывает. Бывают лишь вытоптанные клумбы, шум, беспорядок, а то и окурки по углам. Она привыкла обходиться с этим народом сурово. Но сейчас привычка боролась в ней с симпатией к незнакомому парнишке – спокойному, удивительно ясноглазому, не похожему на скандальных поселковых пацанов.
Наконец она снисходительно сказала:
– Если
Он кивнул и неторопливо зашагал по тропинке, протоптанной вдоль кирпичного фундамента. Пес неодобрительно взглянул на уборщицу и пошел за мальчиком. Они свернули за угол.
Уборщица смотрела мальчику вслед. "Ишь какой, – думала она со скрытым удовольствием. – Не хулиганистый, ладненький мальчонка. Родители, видать, культурные…"
Потом она взглянула на скамейку, где мальчик оставил вещи. Курточка сползла со спинки и свалилась в траву. Женщина вытерла о подол руки, спустилась с крыльца и подняла куртку. "Из лагеря возвращается, – подумала она. – Чего же это он один-то? Самостоятельный…"
…К большому огорчению пса, мальчик бросил вкусную газету в побеленный дощатый ящик и хлопнул крышкой. Пес вздохнул и сел.
– Что вздыхаешь? – спросил мальчик. – У тебя тоже неприятности?
Пес замахал хвостом. Он как бы говорил: "Неприятности – чушь. Если хочешь, я готов быть веселым".
– Ты смешной, – сказал мальчик. – Ушастый, хвостастый, блохастый.
Пес наклонил набок голову. Одно ухо встало у него торчком, а другое совсем упало и закрыло глаз.
Мальчик засмеялся:
– Чучело репейное. Как тебя зовут?
Пес вдруг подскочил и припал на передние лапы. Он приглашал поиграть. Морда у него стала дурашливая и озорная.
– А ты меня нечаянно не слопаешь? – спросил мальчик.
Пес замотал головой так, что уши захлопали: "Ни в коем случае!"
Мальчик шлепнул его по косматому загривку:
– Ты ляпа! Догоняй! – и помчался по траве.
Разинув большую розовую пасть, пес рванулся за ним. Он тут же догнал мальчика и постарался ухватить его за ногу. Мальчик споткнулся и полетел в упругие заросли репейника. Пес вцепился в его штанину. Обрадованно заурчал. Но при этом косился золотистым взглядом: "Тебе не больно? Ты не ушибся?"
– Эй-эй! – крикнул мальчик. – Брысь со своими зубами! Не имеешь права!
Он тряхнул ногой и вскочил. Пес отпрыгнул и ждал, махая хвостом.
– Смотри, что ты грызешь, – укоризненно сказал мальчик. – Мои заграничные штаны. На них твой портрет, а ты – зубами…
Он повернулся к собаке задним карманом. Карман украшала кожаная заплата с отпечатанной головой овчарки и буквами "Szагik". Это был знаменитый Шарик из польского фильма "Четыре танкиста и собака". Но кудлатый станционный пес не смотрел многосерийных телефильмов, и ему было все равно. Он снова примерился, как бы сцапать мальчика за штанину.
– Ах, ты так?!
Мальчик прыгнул к нему и хотел повалить в траву, но пес увернулся и зигзагами бросился наутек.
– Догоню! – крикнул мальчик.
И правда догнал, хотя и не сразу. Хлопнул пса по кудлатой спине:
– Ты опять ляпа! А ну, поймай!
И пес бросился за ним… Он понял, что такое игра в "ляпки"…
Наконец они устали. Мальчик сел на старую шпалу в тени красной трансформаторной будки, похожей на часовенку. Пес встал перед ним, вывесил язык и моргал желтыми глазами.
– Ты хороший, – сказал мальчик. – Ты совсем не чучело. Я пошутил.
Пес одобрительно задышал, подошел вплотную и сунул морду мальчику под мышку.
– Пойдем, – сказал мальчик. – Вдруг у меня украли чемодан со скамейки? Тогда мы с тобой бросимся по следу и поймаем преступников. Согласен?
Пес был на все согласен. Они пошли в станционный скверик. Чемодан оказался на месте, куртка тоже. Да и кто их мог взять? На всей станции, кроме мальчика, было всего три человека: в глубине дома дремал пожилой дежурный, в комнатке с квадратным окошечком шелестела журналом кассирша, а недалеко от крыльца чистила медный колокол уборщица. Она стояла на табурете и драила колокол тряпкой с белым порошком. Солнце отражалось в начищенной меди, как большая лучистая звезда.
Мальчик и пес подошли, и уборщица глянула на них неласково. Теперь мальчик не казался ей таким уж культурным и воспитанным. Был он помят и взъерошен, на рубашке и брюках висели серые шарики репейника, в спутанных светлых волосах торчали мелкие листики и обрывки травы.
– Извините, – сказал мальчик. – Вы не знаете, как его зовут? – Он притянул к себе пса за шею.
– Этого-то зверя? – спросила уборщица хмуро и пренебрежительно. – Да никак его не зовут. Как его звать, если он бесхозяйный? Как хошь, так и зови. Он на все откликается, лишь бы кормили.
– Значит, он ничей?
– Может, и был чей, а сейчас не поймешь. Ребятня притащила откуда-то, а в дом никто не пускает. Кусок кой-когда кинут, ну и все… Кто Полканом кличет, кто Жучкой, кто Фантомасом.
– Спасибо, – сказал мальчик. Ему хотелось еще что-то спросить, но он не решался.
Псу было неуютно тут, рядом с сердитой женщиной, у которой в руках тяжелая тряпка. Он переступал передними лапами и нетерпеливо поглядывал на мальчика: "Пойдем отсюда, а?"
– Извините, что я вас отвлекаю, – сказал мальчик. – Я только хотел спросить: если его здесь не будет, о нем никто не станет беспокоиться?
– Да кому он нужен-то? Все равно когда-нибудь пристрелят за то, что кур гоняет.
– Видите, почему я спрашиваю… Я хочу его взять к себе домой, если он правда ничей.
– Такую лахудру? – изумилась уборщица. – Да мать-то вас обоих из дому веником выгонит!
Мальчик тихо сказал:
– Что вы! Никто не выгонит. Значит, я могу его взять?
– Да забирай на здоровье. Такое сокровище…
– Спасибо, – еще раз сказал мальчик и отступил к своей скамейке.