Мальчик-убийца
Шрифт:
Потом Максим Зверев сидел на позициях и «держал оборону». Точнее, держал свои трясущиеся ноги и руки, потому что по их обороне херачила украинская артиллерия калибра примерно 122 мм. И всем было очень страшно. Потому что ни от тебя, ни от твоего воинского умения ничего не зависело. Попадет снаряд в блиндаж — и братская могила. Разве что можно еще глубже в землю зарыться. Но в шесть накатов блиндажи не делали и бетонных бункеров в окрестностях не наблюдалось. Вот и приходилось только уповать на своего ангела-хранителя. Или на Господа.
Три месяца, проведенные на позициях в этой окопной войне мало чему научили
Да еще и зима…
Холод и голод были куда более серьезными испытаниями для бойцов. Война — это не лихие атаки или рейды по тылам противника. Хотя где там тот тыл? Все ведь давно перемешалось… Война — это холодные, часто, мокрые окопы — или по колено в воде, или по яйца в сугробах. Когда был январь — наметало так, что и окопов не было видно. А однажды, в марте был такой снегопад, что даже ротный блиндаж засыпало снегом на метр, а их окоп вообще перестал существовать. Снег сильно мешал — не успевали выбросить его из окопа, как он засыпал окоп снова. Приспосабливались кто как мог — в блиндаж даже притащили откуда-то бочку, в которой насыпали угля. Уголь, в отличие от деревьев, горел долго и жару давал больше. Мини-жаровни сооружали и в окопах, потому что костры жечь запрещали, вот жаровни с угольком дыма особо не давали, а шанс обморозиться снижали. Только все равно по очереди бегали в блиндаж. А во время обстрела надо было быть на позициях. Поэтому обморожения все же были…
Голод тоже имел место быть. Не всегда подвозили провиант, да и не всегда он был. Сухпай, конечно, присутствовал — спасибо украинских небратьям, а точнее — их американским друзьям. Но всухомятку долго не протянешь. Полевых кухонь было мало, чаще возили бачки из поселка. А поскольку снайперы со стороны украинской линии обороны стреляли часто и довольно метко, то надо было ждать темного времени суток. В общем, главное правило солдата «война войной, а обед по распорядку» не выполнялось. Потому что распорядка не было — был «плавающий график приема пищи».
Одним словом, это сидение на отмороженной жопе Максу надоело. И весной он пошел к начальству. И ему повезло — в Донецке, куда он отправился, он встретился с Романом Возником, позывной «Цыган», бывшим командиром роты спецподразделения милиции «Беркут», ныне — командиром батальона «Мираж». Разговор состоялся 2 марта и Макс выложил Цыгану свои соображения по поводу военных действий.
— Мы, бля, сидим на жопах, жрем, постреливаем иногда, ждем, когда нас укры артой ровнять начнут. Что это за война? Так можно и печки там поставить, и на них лежать. А то ноги в окопах уже поморозили на хрен. Вон, укры снайперов натыкали, патронов у них море, снайперы щелкают нас, как куропаток, а мы патроны бережем. Пару атак всего за зиму было. Ну, иногда в серой зоне бывают столкновения, когда мы трофеи идем собирать. Так не то что победить — так вообще можно воевать сто лет! — Макс знал раньше многих «беркутовцев» и его Цыгану отрекомендовали, поэтому он был предельно откровенен.
— Не кипешуй! Что ты конкретно предлагаешь? — Возник был спокоен, как удав, его могучая атлетическая фигура излучала благодушие.
— Роман Святославович, я не кипешую! Я пользу хочу принести республике! Реальную пользу! Вон, соседи-луганчане — у них и Бэтмэн, и Мозговой со своим «Призраком», да и Паша Дремов со своими казачками регулярно по тылам укровским шастает.
— Убит Беднов… — Цыган помрачнел.
— Да, я знаю. Жаль Сашу, хороший был мужик… Но дело-то надо делать! Луганчане этих мразей укровских хорошо поучили, а мы? А у нас кроме Вашего батальона никаких ДРГ нет. Вот помните, были чечены со своим «Востоком», так укры их, как огня боялись. И обстрелов гражданских было куда как меньше. А сейчас эти гниды распоясались — даже по Донецку шмаляют, как на полигоне, мрази. А что говорить про поселки всякие. Вспомните, как бомбили Дебальцево? А когда Красногоровку ровняли с землей, нас же потом и обвинили, что, мол, это мы стреляли!
— Еще раз задаю вопрос — твои предложения? — Цыган начал нервничать.
— Предложения простые — собрать диверсионно-разведовательную группу и работать на опережение. То есть, задействуя агентурную сеть и создавая новые, пресечь для начала артиллерийские обстрелы Донецка и других городов и поселков республики. Причем, будет достигнут и пропагандистский эффект — мы покажем украинским воякам, что за своих мы глотки рвать будем. А то они совсем страх потеряли, — Максим, что называется, пошел в разнос.
— Что тебе для этого нужно?
— Людей я подберу сам. Нужна амуниция, понятное дело, оружие, ну и все, что полагается такому подразделению. Сейчас тут у нас непонятно, кто за что отвечает, кто где. Прошу прикомандировать меня к батальону Спарта, они хорошо воюют. И нам не грех поучится, и мы им сможем помочь.
Цыган помолчал, покатал желваки, потом хлопнул Макса по плечу.
— Ладно, журналист, мне пацаны за тебя говорили, что ты мужик серьезный, несмотря на возраст.
— А что возраст? При чем тут возраст? — Макс опешил.
— Да то! — Возник открыто щерился. — Для сержанта ты староват, тем более, для диверсанта. Командиром взвода тебя еще поставить — это да, а вот в ДРГ… Там бегать надо, ползать, я уж не говорю про то, что на снегу часами лежать. А ты уже старичок поди…
Роман откровенно «пробивал» Макса, проверял на «слабо» и Зверев это понял.
— Если пацаны за меня говорили, то они меня, значит, в деле видели. Я и в спаррингах стоял, и кроссы бегал, кстати, в 40 лет стал Чемпионом Украины, выступал и по боевому самбо, и по панкратиону.
— Тут тебе не спортзал…
— Так и не Вторая Мировая! Скорее — Первая. Сидим в окопах, яйца морозим. Так можно деда с берданкой посадить и не парится. Наш колхоз никому и на хрен не нужен! А по городам все равно шмаляют, мы украм не помеха. В тыл надо идти к ним, там воевать! — Максим был спокоен, и давил логикой.
— Хоп! Убедил! Как раз вопрос такой уже ставился. Недавно Царь говорил. Он, кстати, из твоих, из спортсменов, да?
— Кононов? Министр обороны? Да, работал тренером в Федерации дзюдо Донецкой области, у него, я знаю, тренерский стаж по дзю-до 20 лет, — Макс сам не знал, но ему рассказывали.