Мальчик в больших башмаках
Шрифт:
Ваня разгадал замысел фашиста.
– Прыгайте,- крикнул он.
Ребята попрыгали с бочки и, как воробьи, рассыпались в разные стороны, а фашист… Фашист не мог уже удержать напирающей на него телеги и с разбегу свалился в воду.
Когда ребята подбежали к берегу, бочка качалась па воде, как поплавок. Фрица не было видно.
– Утонул, гад,- сказал Миша. Сине-красные полосы горели на его лице, шее, ногах.
– Теперь нам будет,- испугались мальчуганы. Вид избитого Миши усиливал страх.
–
Мальчишки бросились кто куда.
ЕСЛИ ЧТО - УБЕЙ КАК СОБАКУ
Всю ночь отряд Луценко пробирался к морю. Шли по степи, населенные пункты обходили. Привалы были короткими: чуть передохнули и - дальше. Лейтенант торопил. К утру нужно было достигнуть прибрежной полосы, чтобы и течение дня разведать местность и, если на берегу найдутся лодки, ночью форсировать пролив.
Луценко шел впереди отряда. Закинув голову назад, он отмерял широкие шаги. Вся его слаженная фигура, казалось, была устремлена вперед. Временами он поворачивался к бывшему шоферу командира Чернобривцу, отрывисто приказывал:
– Передать по цени: подтянись…- и, не замедляя шага, продолжал идти вперед.
«Какая сила его несет? Мотор у него в груди, что ли?» - думал, шагай за лейтенантом, Чернобривец. За плечами он нес вещевом мешок, в котором был весь продуктовый запас отряда: банок десять консервов, несколько килограммов сухарей.
Дальше следовали одно за другим три отделения. Замыкал колонну помощник командира отряда сержант Андрейчиков.
Хоть бы перед смертью дали поесть досыта,- донесся из темноты голос Ипатова. Тотчас же последовал ответ Ерохина:
– Не каркай…
«Молодчина Ерохин. Не дает спуску Ипатову»,- подумал Андрейчиков.
К рассвету отряд достиг моря и расположился на дневку среди прибрежных скал. Люди устали, голод давал о себе знать. Ждали, что вот-вот прозвучит команда:
Чернобривец, раздать по банке консервов на двоих и по два сухаря…
Но этой команды не последовало. Приказав людям ложиться спать, Луценко взял с собой Ерохина и отправился в разведку. Вернулся он часов через пять. Андрейчиков не спал, ждал их возвращения. Командир отряда вместе с помощником отошли в сторонку и стали совещаться. Ерохин, отыскав свое отделение, начал укладываться спать.
– Ну, чего там выведали?
– спросил его Ипатов.
– Берег свой видели.
– Далече?
– Близко, километра три, а может, пять…
– Близко видать, да не достать. Попробуй переплыви… Лодки хоть есть?
– Да, стоят на берегу.
– Охрана какая?
– Ходит фриц. Но его, если подстеречь из-за скалы, можно легко снять.
– Легко, легко…- пробормотал Ипатов, и в его глазах сверкнул злой огонек.
– А лейтенант наш смелый и смекалистый,- уже засыпая, проговорил Ерохин.
– Ипатов,- раздался голос дежурного.- Твоя очередь…
Ипатов поднялся, привел себя в порядок, повесил па шею автомат и встал на пост. Проделал он все это быстро, без свойственных ему вздохов и отговорок.
День был теплый. Тихо кругом. Недалеко за каменной грядой шумело море.
– …Перед выступлением нужно показать знамя. Это придаст людям силы. Слово свое, командир, скажи…
Ипатов прислушался. Говорил Андрейчиков.
– А потом кто знает, как обернется, доплывем ли мы все… А знамя должно доплыть.
«Так вот что Луценко прячет»,- догадался наконец Ипатов.
Продолжая тихо разговаривать, Луценко и Андрейчиков приблизились к спящим солдатам и начали укладываться. Несмотря на усталость, Луценко был бодр.
– Ты представляешь, какая это будет минута: снова люди соберутся под знамя. Знамя нашего полка…
Ипатов понимал - предстоит самое трудное. Может статься, что все они, которые так сладко спят, пригретые крымским солнцем, останутся навсегда лежать на берегу или на дне пролива. Можно избежать этой участи. Что стоит ему, бывшему рецидивисту, убить спящего Луценко, взять знамя? С таким трофеем немцы его хорошо примут…
Но предателей даже в той среде, с которой он расстался еще до войны, ненавидели. Ипатов задыхается. В груди, как в омуте, что-то кружит и пенится. Вот он сунул руку в карман и ощутил холодную сталь ножа. Затем стремительно направился к спящему Луценко, наклонился над ним и вдруг… сильно тряхнул командира за плечо.
Луценко вскочил и, увидев перед собой Ипатова, спросил с тревогой:
– Что случилось?..
– Сними с поста, я уже простоял липшее.- И, шатаясь, как пьяный, Ипатов отошел в сторону.
– Ипатов!..
Тот продолжал стоять на месте. Луценко подошел к нему.
– Во мне рождается человек, командир,- сказал Ипатов и добавил глухо: - Ежели что - убей как собаку…
ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ
Солдаты встали. Прозвучала долгожданная команда:
– Чернобривец, раздай но банке консервов на двоих и сухари.
Ели медленно, стараясь подольше задержать во рту тающую тушенку и сухари. Ипатов, который обычно при дележе старался себя не обидеть, на сей раз отдал Ерохину большую часть.
– Что это ты вдруг?
– спросил Ерохин.
– Ты моложе…
После завтрака командир приказал освободиться от лишних вещей. Это напоминало о предстоящей опасности.
Ипатов вздохнул.
– Жену, детей вспомнил?
– спросил с участием Ерохин, недоумевая, что творится с Ипатовым.