Мальчишка с бастиона
Шрифт:
– Здесь он, - ответил Тимофей, - а ты что, с ним в друзьях?
– В друзьях. На баксионе ознакомились, - ответил Василий Доценко (это был он) и повторил свой вопрос.
– А вон, слышь, барабан бьёт, там и найдёшь.
– Благодарствую, - Василий пошагал к землянке.
Стрельба немного успокоилась. Тимофей, привстав на банкете, сказал:
– Что-то они нервуют сегодня - не задумали ль чего?
– А бис их знает, - тоже поднимаясь, проговорил Евтихий.
– Командирам видней - оповестят.
– И, повернувшись в сторону землянки, сказал: -
– Знаю я его, - улыбнулся Тимофей.
– Мне Николка все уши прожужжал. Доценко сын, на батарее у Бурлеа номерным служит. Мой с ним крепкую дружбу завёл. Ладный мальчонка.
Из землянки.послышалась громкая дробь, потом всё смолкло. А через минуту Колька, Василий и Иван Нода выбежали наверх.
– Чегой-то они затеяли?
– с любопытством спросил Лоик.
Трое опустились на землю и стали мастерить что-то. Иода раскрыл большой кожаный ранец, принесённый из землянки, и одно за другим извлекал оттуда шило, нитки, какие-то железки. Василий растягивал кусок бычьего пузыря, Колька состругивал и без того тонкие палочки.
Трое мастерили «змея», самого настоящего воздушного змея! Идея родилась у Василия, однако и Никол-ка был знатоком этой «конструкции». На его счету был не один «летучий конверт». Но неожиданно оказалось, что Нода превосходил мальчишек и в этом искусстве. Ребята ошеломлённо смотрели, как ловкие руки барабанщика совершенно по-новому мастерили из палочек, пузыря и ниток воздушного змея.
– Обязательно должен быть хвост!
– деловито говорил Нода.
– Надобно ленты добыть, - и он начал рыться в своём неистощимом ранце.
– Понервуем француза, дядя Иван!
– предвкушая потеху, улыбался Колька.
– Скорей бы, пока ветер не сменился, - говорил Василий, помогая Ноде прокалывать скрещённые планки.
– Не изменится, - успокоил Иван, - с моря дует, пока дождь не пригонит, не утихомирится.
Колька побежал за нитками - они уже видели, что принесённых Василием явно не хватит. А Доценко с Иваном потуже прикручивали пёстрый хвост к согнутому треугольником пруту. Оставалось закрепить нить и, взобравшись куда-нибудь повыше, запустить «конверт».
Возвратился Колька. Василий взял в руки змея и торжественно понёс его к центру батареи - там насыпь была повыше. Нода, улыбаясь, шагал сзади мальчишек.
Наконец, запуск состоялся. Ветер подхватил змея и понёс его в сторону французских траншей. Подошли матросы и с любопытством смотрели на эту затею.
Колька держал надетую на штырь катушку, а Василий деловито раскручивал нить.
Воздушный конверт уходил всё выше и выше. Когда нить кончалась, Нода помогал ребятам привязывать новую, и Василий раскручивал очередную катушку.
Змей был уже над французскими позициями. Подошёл унтер-офицер Белый и пробасил:
– Ну, братцы, сейчас начнётся пальба. Конверт-то ваш на андреевский стяг смахивает!
«Изобретатели», довольные, переглянулись - именно
Тот же огромный диагоналевый крест по белому фону: только крест был не голубым, как на настоящем андреевском знамени, а чёрным, но это не имело существенного значения.
Не успел унтер закончить фразу, как французы с нескольких сторон начали расстреливать издевательски вилявший хвостом воздушный конверт.
– Это привет вам от русских бомбардиров!
– зычно хохотал Нода.
А Евтихий Лоик, перекрывая громкий смех, сострил:
– Господне предупреждение, нехристи!
Все, оживлённо толкуя о происходящем, смеялись, шумели, что-то выкрикивали в сторону французов. А ребята с колотившимися от азарта сердцами смотрели, как всё учащалась и учащалась стрельба по змею.
– Забавляете французов!
– послышался голос сзади.
Матросы обернулись и увидели Забудского. Лейтенант только что возвратился из госпиталя, где пробыл около месяца. В начале февраля его контузило и слегка повредило руку.
– Здравия желаем, ваше благородие!
– радостно прокричали батарейные, а Белый, выйдя вперёд, отрапортовал:
– Так точно, забавляем! Нам и французам забава. Да пули ихние расходуются.
Забудский рассмеялся, потом сказал:
– Ну вот, братцы, снова свиделись. Больно грустно в гошпитале. Так что решил на батарею возвратиться. Скучно без вас, братцы, скучно!
– и он присел на придвинутый ящик из-под пороха.
Мальчишки спешно подтягивали изрешечённый и вертевшийся на ветру змей.
А лейтенант продолжал разговор.
– Идёт нам подкрепление. Вот дороги размыло, а то денька через два и пороху, и других припасов пополнилось бы.
– Хранцуз пока помалкивает, - заговорил Белый, - но, видать, что-то мерекует.
– Тут дело понятное, союзники получили подкрепление, будут на штурм идти, - сказал Забудский.
– Оно, конечно, полезут, - согласился Тимофей Пищенко.
– Вот вы, ваше благородие, - вмешался молчавший до сих пор Евтихий Лоик, - рассказываете нашему брату всё, в просветление вводите. Благодарствуем за это, очень вам благодарствуем. Их благородие в ваше отсутствие только «смирно!» и «пли!» говаривал с матросом… Так что благодарствуем сердечно… …Незаметно стемнело. В землянке уже кое-кто развалился на нарах, в два этажа подвешенных к неотёсанным стоякам. Было тепло, пахло махоркой и потом, чадила маслёнка.
Колька спал на одной лежанке с отцом возле маленького, забрызганного грязью окошка. В полночь к ним заглядывала луна, и мальчишка допоздна теребил отца разными вопросами, на которые тот, порой, не знал, что и отвечать.
В землянку втиснулся Евтихий и плотно закрыл за собой дверь.
– Что, матросики, будем убаюкиваться?
– Можно, дядька Евтихий, - сказал молодой канонир-артиллерист из сухопутных.
– Оно вроде хранцуз притих, - продолжал Лоик.
– Ясно, притих, - отвечал тот же голос, - ты ж дверцу-то вон как прикрыл наглухо!