Малец
Шрифт:
– А с женской артелью затягивать не стоит, - вновь обратился парень к девушке, - надо шерсть начать выделывать, и в наших лавках под это дело уголок отведем, пусть народ оценивает ваши труды. Да за дешево продавать не стоит, а то купцы вмиг все в Тобольск свезут.
– На днях видела, как на торге зеркальце стеклянное заморское продавали, - в свою очередь поделилась новостями Глафира, - шесть рублей за него просили. Маленькое оно, а смотришь и стекла не замечаешь, как насквозь видно.
– Это да, - кивнул Василий, - умеют в Венеции мастера стеклянные зеркала делать. И продают задорого. Но
– Как бы нашему теляти, да волка забодати, - не поверила девушка фантазиям парня.
– А что такого?
– Василий даже про пирог забыл.
– Ты думаешь не смогу?
– Не-а, - мотнула головой Глафира, - заморские мастера большие зеркала делать не могут, а ты превзойти их собрался.
– А что будет, если смогу?
– А за что ты станешь биться?
– Ну, - парень в задумчивости провел ладонью по затылку, - даже и не знаю за что. Хотя ..., давай так, если я не смогу к концу зимы зеркало больше чем в две ладони сделать, то будут тебе сапожки как у боярыни, а если смогу, то ты кроме платков возьмешься за ткацкое дело, будешь девушек на новых станках учить работать.
– Да как же я смогу их научить, коли сама не умею?
– Удивилась Глафира.
– Не можешь - научим, не хочешь - заставим, - выдал Василий и добавил, - если бы все просто было, разве ж я с тобой спорил бы?
– Так надо же думать, чего требовать?
– А чего я здесь невозможного требую?
– Пожал плечами парень.
– Вот если бы потребовал от тебя грамоте обучиться, тогда да, это для тебя недоступно.
– Как это недоступно?
– Возмущению девушки не было предела.
– Да чтобы ты знал, я некоторые слова могу без помощи прочитать.
– Некоторые это не все, - тут же парировал Василий, - и уметь читать это не вся грамота, а только небольшая ее часть. А если можешь, то докажи.
Разум Глафиры помутился от возмущения и она, вскочив, в запальчивости выкрикнула:
– Да я до весны всю грамоту освою не хуже тебя.
– Вот и ладушки, - тут же успокоился парень и взялся за очередной кусок пирога, - даже могу за тебя перед игуменьей похлопотать, она давно хочет женскую школу набрать.
Раздался сначала смех Васькиной матери, а потом к ней присоединилось фырканье Дашки. Только тут до девушки дошло, что она попала в умело расставленную ловушку, но самое интересное, что это нисколько ее не возмутило и даже наоборот, она уже давно подумывала о возможности не только научиться читать книги, но и освоить перо. Через минуту Глафира тоже рассмеялась:
– Надо же, как ты хитро силки расставил.
– А как же, - кивнул Васька, - я ж как-то говорил тебе, что на охоту хожу, а там уметь ставить силки первое дело.
Уже позже Глафира поняла, что ничего она не умела, запомнить начертание некоторых слов можно, а вот сложить буквы в слоги, а потом в слова уже нужен труд. Ну а самой мысли на бересте изложить, да не как думается, а как надо - труд большой. И много раз она возвращалась к тому разговору с Василием и удивлялась, как он ловко сыграл на ее неуместной гордости, а еще стала понимать всю пропасть
– Почто жилы рвешь, себя лишний раз изводишь?
– Спросила она Глафиру.
– Много вопросов от тебя ненужных, дочь не боярская, в послушницы идти не собираешься, так зачем тебе это все?
Как бы то ни было, но скрывать свои мысли девушка не умела, да и приучили ее, что скрывать ничего в святых местах нельзя, поэтому и поведала как на духу о том, что ее тревожило последнее время.
– Ну что же, знаю я Василия, лучше тебя знаю, - поведала она девушке, - его ведь и вправду в Лисьем за дурачка считали, да вот как повернулось все к несчастью он за ум и взялся. Много знает сей отрок, да только не от дьявола сие, а от Бога, все видит, все примечает, да на свой лад понимает, а понимает он лучше многих, от того и видится всем, что знания у него не свои. Скажу тебе так, не тянись в знаниях за ним, все одно не дотянешься, да и другое у тебя в жизни предназначение, а если случится так и соединятся ваши судьбы, стань опорой ему, как бы не был умен человек, а все же всей мудрости земной не осмыслит.
С этого дня и успокоилась Глафира, не изводила себя больше мыслями ненужными, а зимой принес Василий ей подарок доселе невиданный, зеркало в локоть размером, тут и ахнула вся слобода.
– Так говоришь, Васька дочери Данилы Рябого царский подарок сделал?
– Поднял в удивлении бровь воевода.
– А не рановато ему женихаться-то?
– Рановато, конечно, - согласился приказчик, - да только дело-то молодое.
– Ну, да, - кивнул Перфильев, - молодое. И как он так быстро секрет выделки зеркал раскрыл? Тут уж не от монастырских перешло, они бы такое ни за что другому не отдали. Может немец всему виной?
– То видимо так и есть, Иван Максимович, - подтвердил подчиненный, - немцу тому немало каких-то зелий купцы привезли, особливо ртуть и масло купоросное, вроде, как говорят, такое только схизматики заказывают.
– А..., - махнул рукой воевода, - то не нашего ума дело, с этим пусть Игнатий разбирается, а нам царь отписал сироту не притеснять. И немца того не просто так с ним из Москвы прислали, значит знали, что не только стекло выделывать станут. Ты лучше скажи, почем эти зеркала продавать станут?
– Так неизвестно пока почем, - пожал плечами приказчик, - Асата этот цены на откуп купцам отдал, только условие выставил, что две трети в его доход. Но нам беспокоиться не о чем, Васька тут шепнул мне на ушко, что первые пять штук в приказ отдаст, и это без учета тягла.
– Ишь ты, - хохотнул Перфильев, - действительно молодой, да ранний, знает с какой стороны подкатить. Только помнится мне, месяц назад он нам еще стекла оконного обещал.
– Так поставил уже все, вон в сенцах ящик с соломой стоит, столяр только разрешения ждет, чтобы в рамы вставить.