Маленькая частная война
Шрифт:
— Верно рассуждаешь.
— Знаешь, у меня был паршивый день. — Ева опустилась в кресло и вытянула ноги. — И главное, я ведь продвигаюсь вперед, я это чувствую. Но по дороге приходится разгребать такие кучи дерьма! А сегодня под конец на меня вывалили целый самосвал дерьма.
— Это имеет какое-то отношение к крови у тебя на брюках?
Ева оглядела себя и увидела красные брызги и потеки:
— Это не кровь. Вишневая шипучка. Ева допила кофе и начала рассказывать:
— И вот, когда я их «срисовала», я подъехала к бакалее и послала Трухарта за напитками, а сама…
— Стоп! —
Ей удалось выдержать его взгляд, хотя, наверное, именно таким взглядом, полным холодного бешенства, он уничтожал подчиненных, сорвавших какую-нибудь важную сделку.
— Мне хотелось посмотреть, что они будут делать.
— Ты надеялась, что они тебя атакуют, и убрала Трухарта, чтобы не мешал?
— Не совсем так. Близко, но…
— Я просил тебя об одном, Ева. Если ты решишь использовать себя как приманку, ты меня предупредишь.
— Я не… Это было спонтанное решение… Черт возьми! — Она вскочила и принялась расхаживать взад-вперед по кабинету. — Пойми, я не могу сверять с тобой каждый шаг, когда работаю в полевых условиях! Я не могу остановиться и спросить тебя: «Ну-ка посмотри, Рорк, одобрил бы ты эти действия?» Или: «Может, позвонить Рорку и согласовать это с ним?»
— Не отмахивайся от меня, как от назойливой мухи, Ева! — Рорк тоже встал. — Ты должна понимать, чего мне стоит сидеть тут и ждать!
— Я не отмахиваюсь.
И это было правдой. На самом деле она даже не прилагала усилий, чтобы о нем подумать, это выходило машинально, это был защитный механизм, такой же автоматический, как коленный рефлекс. Но не успела она хоть что-то объяснить, как он снова набросился на нее:
— Каждый день я вынужден наступать себе на горло, чтобы не мешать тебе в работе, не путаться у тебя под ногами. Каждый день, каждую минуту я стараюсь не думать, как ты там, что ты делаешь, вернешься ли сегодня домой…
— Ты вообще не должен об этом думать. Ты взял в жены копа, это входило в уговор!
— Мне об этом известно.
Теперь она увидела в его глазах не лед, а огонь — яростное синее пламя. От этого ей стало только хуже.
— Но тогда…
— Я когда-нибудь просил тебя измениться, сменить работу? Я хоть раз пожаловался, когда тебя вызывали среди ночи или когда ты возвращалась домой и от тебя пахло смертью?
— Нет. Сообщение с пометкой «молния»: ты лучше справляешься с ситуацией, чем я.
— Чушь! Мы оба сумели прожить бок о бок почти два года и справились с этим неплохо. Но когда ты даешь мне слово, я жду, что ты его сдержишь.
Боль добралась до глаз. Еве казалось, что огненные пальцы ощупывают ее голову с мстительной злобой.
— Похоже, тот самосвал сбросил на меня еще не все дерьмо. Очевидно, дневная норма не выполнена. Да, ты прав. Я не сдержала слово. Не нарочно — это был минутный порыв. Наверное, просто нервы не выдержали. Эта девочка у нас в доме, тело в переулке, убитые полицейские, дети, зарезанные в своих постелях… Я знаю, что я не права.
Ева потерла кулаками виски в отчаянной попытке облегчить боль,
— Но поверь мне, дело того стоило! Просто все обернулось не так, как я думала. Кстати, ты не первый, кто снимает с меня стружку по этому поводу. Уитни уже спустил с меня семь шкур.
Не говоря ни слова, Рорк подошел к столу, выдвинул ящик и вытряхнул из пузырька две маленькие голубые таблетки. Потом он обогнул панель управления и извлек из мини-холодильника небольшую бутылку минеральной воды.
— Прими таблетки. Не спорь! — рявкнул он, когда она открыла рот. — Я даже отсюда слышу, как у тебя стучит в висках!
— Это хуже, чем головная боль. Мне кажется, мои мозги вот-вот вытекут через уши. — Ева послушно приняла болеутоляющее, рухнула в кресло и закрыла лицо руками. — Я опозорилась. Облажалась, как последняя идиотка! Два копа и несколько штатских попали в больницу. Порча частной и муниципальной собственности на миллионы долларов. Три подозреваемых в массовых убийствах так и не пойманы. И все потому, что я пошла на неоправданный риск.
— Полагаю, именно поэтому тебя называют лейтенантом, а не господом богом. А теперь сядь на минутку и расслабься.
— Нечего со мной нянчиться. Я этого не заслуживаю. Мне это не нужно. Черт возьми, мне казалось, что я все рассчитала правильно! Пристроиться сзади, вызвать подмогу, загнать их, прижать и взять. Но, господи боже, этот треклятый фургон просто летел . Не знаю, как они усилили свой мотор, но они буквально летели по воздуху! И потом, у них были лазерные винтовки и бог знает что еще. Они вырубили пару патрульных машин и несколько штатских плюс автобус. И я их потеряла. Все, что мне удалось, это определить марку и модель фургона. И номера. Оказалось, что номера действительно принадлежат черному фургону этой модели, но не тому фургону. Номера фальшивые, и им хватило ума смастырить их с машины того же типа. Владелец законного фургона, законно запаркованного возле его конторы, — лицензированный ремонтник. Он чист. Он был дома, смотрел телевизор вместе с женой. — Ева отпила воды. — Итак, мы имеем многочисленные увечья, уничтожение имущества и возможные, — нет, черт, гарантированные ! — гражданские иски против департамента. И теперь подозреваемые знают, что я «срисовала» их машину.
— И Уитни выдал тебе по полной?
— Еще как!
— Вряд ли при сложившихся обстоятельствах он сам действовал бы иначе, чем ты.
— Может, и нет. Скорее всего, нет. Но все равно это был неверный ход. Теперь мэр сожрет нашего шефа, шеф сожрет Уитни, а дальше — моя очередь. На этой пищевой цепочке ниже меня никого нет. У прессы будет праздник обжорства.
— Да ладно тебе! Ну, тебя немного пнули в задницу. Время от времени это даже полезно. Закаляет характер.
— Черта с два! Результат все равно один и тот же: задница болит. — Ева тяжело вздохнула. — У меня есть данные по всем покупкам этой модели фургона. Но вряд ли мы тут что-нибудь найдем. Модель популярная. Цвет я считаю несущественным: перекрасить ничего не стоит. На их месте я купила бы машину за пределами города. Или угнала бы с какой-нибудь стоянки, но тоже не в Нью-Йорке. Никаких записей, никаких торговых чеков.