Маленькая для Шопена
Шрифт:
Один раз все же не выдержал. Телка ушла на кухню готовить ужин, а я яростно сосала его член в туалете, а потом захлёбывалась спермой, когда он кончал молча мне в горло, наказывая за то, что соблазнила. А мне ох как нравились такие наказания.
Вечером, после приготовлений к юбилею, Шопен уехал по своим делам, я поужинала и уже готовилась ехать домой, как вдруг услыхала разговор телки с кем-то по телефону. Прошлась босиком по ковру, прислушиваясь.
– Нет…не получается. Он не спит со мной. С момента моего приезда только один раз было и то…как-то вяло. Не знаю. Я уже чего только не делала и ароматические масла, и порно, и наряды разные.
Есть! У него есть Я! И поэтому он больше не хочет тебя трахать, сука! И не будет!
Глава 21
Я рыдала и металась по квартире, разнесла там все и разломала на куски. Я разодрала и испортила многие из его подарков. Сожгла в мусорке вещи. Я сходила с ума от боли и отчаяния. Самое первое разочарование в любви сродни агонии, сродни казни, когда с тебя содрали куски кожи наживую. Пока не прибежал Константин, и меня не скрутили, чтобы вколоть бешеную дозу успокоительного. А на утро за мной приехала машина, и я вернулась обратно в свой город. И в этот раз меня не повезли в дом Барского. Оказывается, для меня купили маленькую квартиру, поселили меня в ней и передали записку.
«Все имеет свойство заканчиваться. Не делай глупости и будь хорошей девочкой. Когда успокоишься, вернешься домой».
Ничья его девочка. У. Соболева
На ее День Рождения я оделась в черное. Ну чем не траур, когда Телке двадцать пять. Вот было б ей сорок пять я бы порадовалась. Она одевалась в каком-то салоне там же ей делали прическу, маски-шмаски, макияж. В итоге она мне напоминала какой-то манекен в розовом платье с каким-то бантом на декольте и с обнаженными плечами.
Нет, я отдам ей должное. Она красивая. Реально очень красивая. Похожа на Монику Белуччи в ее самые молодые годы. Такая же пышная, сочная, грудастая. Волосы коротко пострижены под «каре» прямая челка, полные губы. Она полная мне противоположность и я рядом с ней совершенно другая.
Мое черное платье короткое, наглое, декольте открывает грудь впереди, спина тоже открыта, по бокам платья разрезы. Волосы я собрала в высокий хвост, туфли на каблуках делали меня выше и обнажали мои длинные ноги, затянутые в черные капроновые колготки, еще больше. Мне нравилась моя фигура. Я была «модельной внешности» как на лицо, так и телом. И я не слепая. Вполне объективно я могла признать, что у меня красивое лицо и шикарное юное тело. Стройная фигура, упругая девичья, вздернутая вверх грудь, округлая попа и длиннющие стройные ноги с аккуратными икрами и тонкими лодыжками. Волосы пшеничного светлого цвета, завитые от природы в кольца, огромные синие глаза, полные губы, изогнутые сердечком и кошачий овал лица с острыми скулами и остреньким подбородком. Все это я умела подчеркнуть косметикой со вкусом и очень стильно. Чему меня тоже научили, но я и природный талант имела, понимала интуитивно что именно мне идет.
Мужчины смотрят мне вслед, а женские глаза загораются завистью. И это самые лучшие комплименты. Ходить на каблуках я научилась на
Впервые попала в ресторан и там оказалось очень весело. Куча цветов, шарики, шампанское, официанты снуют туда-сюда. Людей куча. Борюсик не выпускает меня из вида, а я иду к бару, мне хочется шампанского и впитать в себя атмосферу. Отыскиваю глазами именинницу и ее мужа. Но нахожу их по отдельности. Она среди каких-то женщин, улыбается и что-то рассказывает, а он в компании мужчин. Пока что не смотрит в зал. Все бегают, кто-то уже танцует. Народ радуется, здоровается, кидается друг другу в объятия, а я себя чувствую немного не в своей тарелке.
– Скучаешь?
Удивленно приподняла бровь. Это кто осмелился? Передо мной сидит парень лет двадцати двух. Симпатичный, темноволосый, коротко стриженный. Наверняка чей-то сыночек.
– Ну такое…
Отвечаю я и обвожу гостей тоскующим взглядом.
– Отстой на самом деле и музыка отстойная. Сборище динозавров. А я Ростислав брат именинницы. Только вчера приехал из Нью-Йорка.
– Лиза…
– Приемная дочь Шопена?
Несколько раз хлопнула ресницами. Очень хотелось сказать, что я его любовница, но я не стала. Мысли о Фредерике и о том как он пляшет по моей заднице не позволили мне это сделать. На самом деле все могло быть намного серьезнее, чем просто Фредерик. Я могла разрушить семейную идиллию Шопена, а вот этого он бы мне не простил.
– Нет. Скорее дальняя родственница.
– Ммм, а Танюха сказала ты ему как дочь.
– Я не воспринимаю Шопена как отца.
– А как ты его воспринимаешь?
Спросил Ростик и осушил стакан с виски со льдом.
– Так как там в Нью-Йорке? – перевела я тему разговора и он тоже оживился.
– Круто. Поехали со мной.
– Поедем. Почему нет? Когда билет обратно?
– Ты зря смеешься. Я серьезно. Увидел и влюбился с первого взгляда.
– Ну так и я серьезно. Когда едем?
Проследила взглядом за Шопеном. Он направился к свей жене. Нежно поцеловал ее в щеку и увлек вглубь зала. Я никогда не буду иметь права вот так в открытую быть с ним. Стало горько, эта горечь осела на кончике языка, и я сглотнула слюну, потом запила горчинку шампанским. На что я вообще имею права? Кто я? Типа приемная дочь Шопена? Так он меня представляет своим родственникам? Сволочь. Чудовище! В такие моменты я неистово его ненавидела.
– Танюха с ним счастлива. Никогда не видел ее такой цветущей, такой красивой. Они прикольная пара. Он конечно…эммм специфически выглядит, но мужик со шрамами — это очень даже.
Сам ты специфично выглядишь, придурок. А вообще…вообще почему бы мне не отыграться и не пофлиртовать с братом Телки. Вон как у него глазки блестят. Особенно после того как он сказал насколько счастлива Телка.
– Пошли танцевать, Елизавета.
Ростик взял меня за руку. У него оказались теплые и приятные пальцы. А я сто лет не общалась с другими парнями. И внимание Ростика мне очень льстило. Тем более с ним как с Димой никто не поступит. Так что можно смело строить глазки.
– Ну пошли. Потанцуем.