Маленькая хозяйка большого дракона
Шрифт:
Сейчас же был даже не экстрим. Были пытки, причем унизительные. А он, между прочим, самый настоящий дракон, и для их древней расы, нет ничего мучительнее унижения.
Утром пятого дня его разбудил удар палкой. Не то, чтобы больно – спасала рептилья шкурка, но вполне неприятно. Пришлось открывать один глаз. На большее пусть не рассчитывают.
– Вылазь. Фу… как же он воняет! Ветер, он там не сдох часом?
– Пусть только попробует. Мне его еще надо продать.
– Ага, за приплату возьмут. Собакам скормить разве что. Откуда такой только
Дракон выслушал диалог своих мучителей и закрыл глаз. Дохлый и дохлый, пусть сами и тащат.
После часа сражений, в ходе которого словарный запас Дена пополнился всеми возможными грязными ругательствами этого мира, телегу под ним разобрали.
Он так и лежал, как заправский енот – прикинувшись мертвым. Философски думал о судьбах драконов и превратностях жизни, о бесславной гибели единственного наследника великого рода… Эх. Прощай его жизнь, обещавшая быть бесконечной. Не было в ней ратных сраже…
Ощутимый пинок прямо в нежное рыльце дракона заставил его открыть сразу два глаза. Отвлекаться от страданий дракон не планировал.
– Эй ты, дохлятина! Я знаю, ты слышишь. Если тебя тут не купит ни один идиот, то я самолично вот этот крючочек воткну тебе в нос и дальше поедешь прицепом. Ты понял? Нам уже все равно совершенно – дохлого тебя привезти или как. Так что глазки открой и смотри очень жалостно.
“Крючочек” в руке у мучителя выглядел весьма внушительно. Не то, чтобы Даня еще был способен бояться… Просто не любил лишней боли.
Глаза он открыл.
А дальше была череда унижений.
Селяне смеялись, тыкали в него палками, залезали под хвост. По чувствительной коже под мышками ползали мухи, в глаза лезли мошки.
И чертов ошейник давил уже прямо на мозг. Древняя кровь противилась, сила искала выход. И… не находила. Сегодняшний день должен был стать датой его преждевременной кончины. Как просто…
3. Покупка
Дарьяна держала в руке обрывок пеньковой веревки и кусала губы. Что теперь делать со своим внезапным приобретением, она не знала.
Драконы ведь – хищники. Чем она эту тварь кормить будет? Вот дура-то, о самом важном не подумала! А еще гордилась своей деловой хваткой.
А на деле оказалось, что Дара – обычная жалостливая баба, которая сирым и убогим помогает.
На глазки голубые купилась. А еще – он вздохнул, этот гад подыхающий, жалостно так и носом в подол ей уткнулся. Надо было бы пнуть его рыло коленкой, глядишь – окочурился бы прямо там же. Так нет – пожалела, как будто котенок то был, а не грязная туша драконья. Чертов змей!
Нет, конечно, если выковырять камушки из ошейника… да даже и не выковыривать… просто снять эту красивую штучку – и будет у нее пояс красоты неведомой, в таком хоть на праздник, хоть под венец иди. И стоит тот пояс этих несчастных пятнадцати серебрушек, тут даже она не сомневалась. Хотя и торговец далеко не дурак, но ладно – ему от падали избавиться нужно. Потому что недо-дракон этот как пить дать помирал.
Худющий настолько, что ребра видны, чешуя слоится, глаза слезятся, лапы заплетаются. Вот и как его до дому дотащить?
– Ничего, – успокоила дракона Дарьяна. – Сдохнешь так сдохнешь. Я с тебя шкуру сниму, продам бабке Авдотье на зелья всякие. И зубы на ожерелья пущу, шутка ли – драконьи клыки. А голову… а голову засушу и продам трактирщику. Он ее над стойкой повесит. Красиво будет.
Показалось ли ей, или дракон рыкнул тихонько? Или срыгнул? А потом просто лег посреди дороги. Лапы тихо поджал и свалился прямо в пыль.
У, зараза!
Дара пнула его хвост – несильно, но чтоб почувствовал. Нет, лежит! Дохлая ящерица, ну за что ей это наказание! Хотя знамо за что – за жадность и за глупость несусветную. Так, и что теперь делать? Прямо тут его разделать? Так ножа с собой нет. А пока бегаешь – тушку как миленькую кто-нибудь да приберет, даром что крупный, – растащат, народ у нас до чужого добра-то охоч.
– Даренька, а что это за тварь?
Ух! Увлеченная своими расчетами, Дарьяна и не заметила, как к ней подъехал самый красивый парень из соседней деревни – Гринька. В смысле, Григорий. Скорняк, между прочим. О! Скорняк! У него точно есть нож!
– Гришенька, скотина у меня сдохла, – сделала жалобные глазки Дара. – Вот что и делать, не знаю.
– Так вроде еще шевелится.
Дарьяна поглядела. Действительно, тварь дернула веком, на которое уселась муха.
– Давай добьем? – азартно предложила она. – Чтоб не мучался?
– Здесь? – усомнился парень. – Не стоит. Некрасиво, грязно и мухи. Да и тащить все в одном комплекте проще. Куда его надо, к тебе?
– Ну да. Нешто так прям потащишь? За хвост, да?
– Даренька, так у меня ж телега есть, – улыбнулся Гринька, а Дара им, как всегда, залюбовалась. Ох и хорош собой – смуглый, высокий, плечистый, кудрявый. Мечта, а не парень. – Ты обожди тут, я сбегаю.
Молча кивнула ему, мечтательно улыбаясь.
Гринька умчался, а Дарьяна огляделась. На травку что ли пока присесть? Да нет, не хочется. Подумала и села прямо на распластанного дракона. Ничего, не облезет. В смысле – и без того уже сдох почти. От того, что на нем одна миниатюрная девушка посидит, ничего ему не будет.
Вот красивое слово – миниатюрная. Дара его вычитала в книжке. Ее-то в деревне все немощью кликали или мелочью. Или даже – комарихой. Потому что Дарьяна хоть и мелкая, но жужжит знатно и противная бывает ужасно. Потому и жениха пришлось в Погорелках присматривать, свои от нее бегали, как козлята от овода.
А и ладно. Гринька – хороший. Сильный, красивый, услужливый. А что не очень умный, так у Дарьяны ума на двоих хватит. От умных мужчин – для молодок одни лишь проблемы.
Гринька вернулся быстро и с телегой. Отстранив засуетившуюся Дарьяну, с трудом втащил тушу дракона на солому, усадил девушку и сам залез рядом. Поехали.