Маленькая принцесса
Шрифт:
— Я истратила сотни фунтов на всякую чепуху для нее. И не получу назад ни пенни! Прекрати этот нелепый праздник! Ступай — и пусть она немедленно переоденется!
— Я?! — затрепетала мисс Амелия. — Разве обязательно говорить ей об этом сейчас?
— Сию же минуту! — последовал суровый ответ. — Что ты на меня смотришь, как гусыня? Иди же!
Бедная мисс Амелия привыкла к такому обращению. Она знала, что и впрямь похожа на гусыню и что таким, как она, обычно приходится выполнять неприятные поручения. Конечно, войти в комнату, где веселились ученицы, и объявить виновнице торжества, что она теперь нищая и должна подняться наверх и переодеться в старое черное платье, будет не очень-то приятно. Но делать нечего. Сейчас, видно, не время для расспросов.
Она утирала глаза платком, так что они совсем покраснели. Затем встала и вышла из комнаты, не отваживаясь больше произнести ни слова. Когда у мисс Минчин такой вид и голос, разумнее всего молча выполнять ее распоряжения.
Оставшись одна, мисс Минчин зашагала по комнате. Она и не подозревала, что говорит вслух. Вот уже год, как она возлагала большие надежды на алмазные копи. Ведь даже начальницы пансионов могут разбогатеть, если с помощью владельцев копей приобретут их акции. Но теперь, вместо того чтобы думать о прибылях, приходилось считать убытки.
— «Принцесса Сара», как же! — фыркнула она. — Эту девчонку так баловали, словно она была королевой!
В гневе она чуть не задела стол — и вдруг услыхала громкое всхлипывание, донесшееся из-под него.
— Что такое? — вскричала она сердито.
В ответ снова послышалось громкое всхлипывание. Мисс Минчин нагнулась и подняла край скатерти.
— Да как ты смеешь! — рассердилась она. — Ну-ка вылезай!
Бекки вылезла из-под стола — чепец у нее сбился набок, а лицо покраснело от сдерживаемых рыданий.
— С вашего разрешения, сударыня… это я, сударыня, — бормотала она. — Я знаю, что мне не следовало… Но я на куклу смотрела, сударыня… а когда вы вошли, я испугалась… и спряталась под столом.
— Ты там все время сидела и подслушивала, — произнесла мисс Минчин.
— Ах нет, сударыня, — возразила Бекки, приседая. — Я не подслушивала. Я думала, я выскользну… никто и не заметит… но не сумела… так что пришлось сидеть. Но я не подслушивала, сударыня… Я б ни за что не стала подслушивать. Только я все равно слышала.
Казалось, она совершенно забыла о своем страхе перед грозной хозяйкой. И снова разрыдалась.
— И-извините, сударыня, — говорила она, — вы меня, конечно, прогоните… только мне так жалко бедную мисс Сару… так жалко!
— Убирайся отсюда! — приказала мисс Минчин.
Бекки снова присела — слезы ручьем текли у нее из глаз.
— Слушаюсь, сударыня, — проговорила она, трепеща, — но я… только хотела вас спросить. Мисс Сара… она ведь такая была богатая барышня, ей всегда прислуживали и все за нее делали… Как же она теперь будет, сударыня, без служанки? Если б… если б… о, позвольте мне ей прислуживать, когда я всю посуду перемою! Я быстро все переделаю… только разрешите мне ей прислуживать… Ведь она теперь совсем обеднела. Ax, — и снова в слезы, — бедная мисс Сара, сударыня… а ведь все звали ее принцессой.
Мисс Минчин почему-то еще пуще разгневалась. Вот уже и судомойка берет сторону этой девчонки, которую она никогда не любила. Нет, это уж слишком!
— Нет, — сказала мисс Минчин и топнула ногой, — нет, конечно, не разрешу! Пусть сама себе прислуживает. Себе — и другим! А теперь убирайся, не то я тебя выгоню.
Бекки уткнула лицо в фартук и бросилась вон из комнаты. Сбежав по лестнице вниз, она спряталась в чулан рядом с кухней, где обычно мыла посуду, и там, среди чайников и кастрюль, разрыдалась так, словно сердце у нее сейчас разорвется.
— Совсем как в сказке, — всхлипывала она. — Когда бедного принца выгоняют из дому…
Мисс Минчин выглядела еще более несгибаемой и суровой, чем обычно, когда спустя несколько часов она послала за Сарой и Сара вошла к ней.
Прошло совсем немного времени, но Саре казалось, будто веселый праздник в ее честь был сном или чем-то, что случилось давным-давно, в жизни совсем другой девочки.
От праздника не осталось и следа — ветки остролиста сняты со школьных стен, а парты и скамейки расставлены по местам. Гостиная мисс Минчин выглядела как всегда; угощенье унесли, а сама мисс Минчин переоделась в будничное платье. Воспитанницам также велели снять праздничные платья; они собрались в классной и, разбившись на кучки, взволнованно перешептывались.
— Пошли ко мне Сару, — сказала сестре мисс Минчин. — Да объясни ей, что я не потерплю ни слез, ни сцен.
— Она такая странная, сестра, — отвечала мисс Амелия. — Она совсем не плакала. Помните, когда капитан Кру уезжал в Индию, она тоже не плакала. Когда я ей сказала, что он умер, она не шелохнулась — стояла и молча смотрела на меня. Только страшно побледнела — и глаза стали такие большие! Когда я замолчала, она еще постояла, а потом подбородок у нее задрожал, она повернулась и убежала к себе наверх. Кто-то из девочек заплакал, но она будто не слышала. Она слышала только то, что говорила я. Мне стало не по себе — ведь она мне ни слова не ответила. Когда кому-нибудь сообщаешь неожиданное известие, тебе обычно что-то в ответ говорят. Неважно — что, но все-таки…
Что произошло наверху, после того как Сара взбежала по лестнице и заперлась у себя в комнате, знала одна Сара. Сказать по правде, она и сама не помнила, что делала; только шагала и шагала по комнате и тихо повторяла голосом, который был словно чужим:
— Мой папочка умер! Папочка умер!
Один раз она остановилась перед Эмили, которая следила за ней, и вскрикнула:
— Ты слышишь, Эмили? Слышишь? Папочка умер! Он умер в Индии — за тысячи миль отсюда!
Когда она явилась в комнату мисс Минчин, лицо ее было мертвенно-бледным, а под глазами легли глубокие тени. Губы ее были плотно сжаты, словно она не хотела выдать своих страданий. Ничто в ней не напоминало девочку в розовом шелковом платье, которая порхала, словно бабочка, от одного подарка к другому в украшенной ветками остролиста классной. Вид у нее был странный и чуть ли не нелепый.
Она сама, без помощи Мариэтт, переоделась в старое черное платье. Оно было ей коротко и узко; ее стройные ножки торчали из-под короткой юбки и казались такими длинными и худыми. Она не нашла черной ленты, чтобы подвязать волосы; густые черные локоны вились вокруг лица, подчеркивая его бледность. В руке она сжимала Эмили.
— Положите куклу, — сказала мисс Минчин. — Зачем вы ее принесли?
— Нет, — отвечала Сара, — Я ее не положу. У меня больше никого нет. Мне ее папочка подарил.