Маленькая птичка
Шрифт:
— Я должна это проверить, — говорю ему, имея в виду повязку на его руке.
— Хочешь проверить свою работу?
— Что-то вроде того.
Он протягивает мне руку, и я начинаю распутывать белую марлю. Когда я развязываю ее, осматриваю рану, которую я нанесла. Она не была насквозь, просто зацепила его по краю, хотя и была глубокой. Выглядит достаточно зажившей, и кто-то наложил ему швы, они тоже чистые.
— Ты должен оставить так на некоторое время, — говорю ему.
Он опускает подбородок в кивке, глядя на меня
Я беру новый ватный диск и запрыгиваю на стойку, наклоняясь вперед, чтобы обработать его лоб и щеку. Когда я изо всех сил пытаюсь дотянуться, он раздвигает мои ноги и встает между ними, его руки опускаются и ложатся поверх моих бедер. Почти рассеянно его большие пальцы впиваются в мягкую плоть моих бедер.
Несколько часов назад он хотел убить меня — снова — и теперь он смотрит на меня так, будто хочет сожрать меня — снова.
Я игнорирую жар в его взгляде, игнорирую безудержное желание спустить с него штаны и позволить ему напасть на меня прямо здесь, на стойке в ванной. Тот последний раз был последним. Это не может повториться.
Линии уже были размыты и пересекались слишком много раз, я не могу позволить этому продолжать разрушать меня.
— Теперь ты в порядке, — шепчу я.
— Я никогда не был в порядке, Рен. — Он вздыхает, выходит из-под моих ног и поворачивается к душу.
Я не отвожу взгляд, когда он сбрасывает с себя одежду и дергает дверь, чтобы войти. Я даже не отвожу взгляд, когда он поворачивается ко мне, его член ясно виден сквозь стекло. Смотреть отличается от делать, верно? Верно. Так что, хотя я не могу позволить себе снова спать с ним, я могу смотреть.
И нет никаких сомнений, что мне это тоже понравится.
Я смотрю, как он превращает мыло в пену, разглаживая пену по мышцам, стирая остатки запекшейся крови с кожи. Теперь синяки образуются от того, что произошло ранее.
— Так ты собираешься рассказать мне о чем-нибудь, или мое присутствие здесь навсегда останется загадкой?
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что у тебя очень острый язык?
— Мой тренер, — пожимаю плечами. — Ответь на вопрос.
— Вы действительно очень требовательны к тому, кто не командует.
— Не испытывай меня, Александр.
Его ухмылка самодовольна и приводит в бешенство.
— К сожалению, Маленькая птичка, ты всего лишь пешка.
— Почему?
— Твой отец связался с не той семьей, пора ему усвоить урок.
— Так зачем тянуть? — рычу я, спрыгивая со стойки и вставая перед ним. Стекло разделяет нас, но я все еще чувствую силу, исходящую от него, то, как он пристально смотрит мне в глаза. Его уверенность имеет первостепенное значение для всего, что я когда-либо чувствовала, обещание боли и возмездия так же ясно, как мое собственное отражение. Он хочет причинить боль моему отцу и использует меня для этого.
—
— И ты ожидаешь, что я поверю такому человеку, как ты?
Душ отключается, и он выходит, наклоняясь, чтобы взять полотенце. Его мышцы напрягаются при движениях, когда он оборачивает белую хлопковую ткань вокруг бедер. Капли воды скатываются сквозь бугры между его мышцами живота, облизывая его кожу, прилипая к ней, как будто они не могут разлучиться. Вода прилипает к длинным темным ресницам, обрамляющим его серебряные глаза, и мускулы на его челюсти дергаются.
— Я много кто есть, Рен, но не лжец. Что я получу, солгав тебе?
Я думаю об этом. Воздух в ванной горячий и душный, капли пота струятся по затылку, поэтому я поворачиваюсь и направляюсь в туда, что, как я теперь предполагаю, является его спальней. Я сажусь на его кровать, скрещиваю ноги и изо всех сил пытаюсь игнорировать его запах, доносившийся от простыней, когда я села. Матрас плюшевый, мягкий, поддается моему весу и приветствует меня, такой плотный и упругий, что я могу свернуться и уснуть.
— Ну, ты ясно дал понять, что моя семья каким-то образом обидела твою, и теперь ты используешь меня, чтобы отомстить, верно?
Просто говоря это вслух, я чувствую, что только что попала в какой-то триллер или книгу, но что бы там ни было, я всегда знала, что мир — это жестокое темное место, ожидала ли я увидеть это сама, совсем другой вопрос.
— Откуда мне знать, что ты просто не заставишь меня доверять тебе, а потом не выдернешь ковер из-под ног?
Александр неторопливо подходит к своим ящикам, выдвигает верхний и вытаскивает пару спортивных штанов. Хм. Я считала его парнем, который носит только дизайнерские и идеально сшитые костюмы.
Прежде чем он произнесет хоть слово, он роняет полотенце, открываясь. Я отвожу глаза перед тем, как в моем мозгу происходит короткое замыкание, пока он натягивает на себя штаны.
— Будет мудро следовать своим инстинктам, Маленькая птичка, мне нельзя доверять, но прямо сейчас мы оба выигрываем.
— Как же так?
— Ты будешь жить … — Он пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения.
— Ну и дела, спасибо, я не знала, что моя жизнь разменная монета.
— В этом мире, Маленькая птичка, твоя жизнь — ничто.
Я глотаю.
— Как я уже говорил, — теперь его голос граничит с нетерпением, — ты будешь жить, и я получаю удовольствие видеть боль, которую причиняет твоему отцу знание того, что ты на моей стороне в этой войне. Эта боль будет преследовать его, пока я не вставлю ему между глаз пулю с его именем и не закопаю его в землю.
— Ты сказал мне, что Лоусон не мой отец, скажи, чтобы я тебе поверила. — Я не была уверена, во что я действительно верю. — Тогда кто это?
Края его ноздрей раздуваются, когда он смотрит на меня.