Маленькая птичка
Шрифт:
Она стала моей слабостью, и я обречен.
Вероятность того, что я отпущу ее, равна нулю. Я пробовал и дразнил; трахал, любил и заботился о ней. Теперь она моя.
Не Валентайна. Не Гриффина. Даже не этого гребаного Синдиката.
Моя.
Мой член твердеет между нашими телами, и тяжело прижимается к мягкому изгибу ее живота. Ее живот раздуется и округлится.
Она вынашивает моего ребенка, носит мое имя и будет править этим городом рядом со мной.
Она королева, и все эти ублюдки могут ей поклоняться.
— Лекс, — хнычет она
Кондиционер дует над головой, донося прохладный ветерок до наших тел. Она захватывает мою губу зубами, прикусывает ее настолько сильно, что из нее идет кровь, а затем слизывает ее, просовывая руку между нашими телами и сжимает мой член сквозь ткань штанов.
Я нуждаюсь в ней.
Она нужна мне здесь и сейчас.
Потянув ее за руку, веду к офису за барной стойкой, используемый для личного пользования, но этот гребаный клуб принадлежит мне. Официанты не обращают на нас внимания, распахиваю дверь и тут же запираю ее за нами. Музыка продолжает вибрировать в стенах, приглушенная и жесткая, теперь мы находимся за закрытыми дверями. Единственное окно в комнате дребезжит тяжелым басом, который дико стучит.
— Маленькая птичка, разве ты не знаешь, что дразнить нехорошо, — мой голос звучит хрипло, грубый баритон, от которого у нее по телу пробегает дрожь.
Я наслаждаюсь ее реакцией на меня: тем, как это тело подчиняется моим прикосновениям, моему голосу, каждой моей ласке.
Рен делает шаг вперед и кладет руку мне на грудь, отталкивая меня назад, пока не чувствую стул позади своих колен. Падаю на него, сутулясь, пока мои колени не раздвигаются, а туловище не сгибается. Я кладу голову на спинку, наблюдая за своей королевой.
Она делает шаг назад, каблук ее туфель задевает деревянный пол.
— Скажи мне, кому ты принадлежишь, — мурлычет она, прикрыв веки и наблюдая, как я медленно начинаю расстегивать рубашку.
Мои губы кривятся в ухмылке:
— Только тебе, Маленькая птичка.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала. — Ее пальцы играют с тонкой бретелькой, удерживающей ее платье, сдвигая ее вниз по изгибу плеча, а затем обратно вверх, в то время как ее другая рука поднимает подол платья вверх, пока не показывает углубления на ее стройных бедрах и тонкий кружевной край нижнего белья.
Она чертовски сексуальна.
Моя эрекция разрывает молнию штанов.
— Ты хотела потанцевать, Птичка. — Я кладу ладонь на свой член, сильно сжимая, — Потанцуй для меня.
Одна сторона ее рта поднимается вверх, а затем она поворачивается, показывая мне свою спину и округлые изгибы своей задницы. Платье облегает ее тело, следуя по позвоночнику к округлым ягодицам, от чего у меня текут слюнки.
Она поднимает руки вверх, поднимая гриву растрепанных медных волос, и они складываются на ее голове массой хаотичных кудрей. Ее кожа блестит, тонкий слой пота заставляет ее кожу светиться при таком освещении офиса, и только включенная в углу лампа излучает тусклый оранжевый свет, а кожа приобретает кремовый, золотистый
Она извивает свое тело в такт музыке, ее бедра раскачиваются из стороны в сторону, платье сминается и смещается вместе с движениями. Ее икроножные мышцы работают, когда она сгибает колени и немного приседает, танцуя для меня.
— Повернись, — хриплю я, кусая внутреннюю часть щеки, чтобы не схватить ее прямо сейчас. — Я хочу видеть твое лицо.
Она делает, как ей говорят, медленно поворачиваясь ко мне лицом.
На ее щеках румянец, но это не от смущения, нет, я вижу темноту в этих глазах, то, как пульсирующая точка на шее бешено бьется, словно бабочка, запертая в банке. Если бы я провел рукой по ее бедру и пальцами по киске, я уверен, что нашел бы ее мокрой, нуждающейся и готовой.
Она продолжает свой танец, двигая своим телом, гипнотизируя меня. Ее руки поднимаются к лямкам, погружаются под тонкий материал, чтобы снять его с плеч, но затем она снова их опускает, ее руки следуют по холмикам груди к ребрам и животу.
Внезапный хлопок эхом разносится по комнате, достаточно громкий, чтобы на долю секунды заглушить музыку.
Рен замирает передо мной, ее глаза расширяются, и я мгновенно насторожился.
Мое сердце начинает колотиться в груди, когда я поднимаюсь со стула, пересекая небольшое расстояние между нами и сжимая ее плечи.
— Рен? — зову я. — Рен, что случилось!?
Ее глаза бегают между моими, пухлые и опухшие губы приоткрыты, а затем она наклоняет подбородок, глядя вниз между нашими телами. Я следую за взглядом туда, где ее руки прижаты к животу.
Краснота просачивается сквозь ее пальцы, и когда она отдергивает руки, я вижу ладони в крови.
Нет.
Ох, черт возьми, нет.
С тихим, страшным криком ее ноги подгибаются.
Я быстро ловлю ее, не давая хрупкому телу упасть на пол.
Нет, нет, этого не может случиться.
Я лихорадочно обыскиваю комнату, нахожу идеальную дыру в окне, через которую прошла пуля, прежде чем остановиться на рубашке клубной формы, сложенной на столе. Я хватаю ее и прижимаю к ране, из которой пульсирует кровь в животе.
Она делает пару судорожных вдохов, пока я прижимаю ткань к ее коже, пытаясь остановить кровотечение.
— Больно, — ее голос тверд, несмотря на дрожь в дыхании и теле, — Лекс.
— Я знаю, Маленькая птичка, — не могу соображать. Хлопаю по карманам в поисках телефона.
Она была в безопасности. Она должна была быть в безопасности.
Мои карманы пусты, телефона нигде нет, но мне нужна помощь. Музыка слишком громкая, чтобы меня могли услышать, а это значит, что мне нужно уйти отсюда.
Кровь пятнает белоснежную рубашку, все еще наполовину расстегнутую, кровь Рен размазывается по моей коже.
Для нас это ни в коем случае не было концом. Мы только начали.
Глава 34
РЕН