Маленькая птичка
Шрифт:
Боль пронзает мое тело, словно лава течет по моим венам. Моя кожа влажная и липкая, теплая кровь течет по коже. Все, что я вижу — красный цвет.
Лекс прижимает комок ткани к моему животу, держа его над дырой, из которой пульсирует кровь, но я не могу ни на чем сосредоточиться. Края моего зрения искрятся черными и белыми пятнами, в голове легко, как будто я нахожусь в моменте перед тем, как заснуть, но все еще в сознании, едва-едва.
Чувствую, как мое тело опускается, но это не имеет смысла, разве я уже
Твердый пол давит на мою спину, усиливая давление на ране в животе. Головокружение прогоняется ослепляющей болью, и я не могу сдержать крик, вырывающийся из моего горла.
Это то, как чувствуется смерть?
Это сейчас? Я уйду в луже крови с огнем, разливающимся по венам.
— Все в порядке, тсс, — выдыхает Лекс, — Просто дыши, ладно?
Никогда не видела его таким. Это человек, который ничего не боится, и все же, клянусь, в его глазах полный ужас.
Мне это не нравится. Когда я смотрю на его лицо, мое тело начинает охватывать чувство спокойствия. Полагаю, смотреть на его брутальную красоту — не такой уж и плохой способ. Пальцами я провожу рукой по его лицу, хмурясь, глядя на красные полосы, теперь портящие его кожу.
— У тебя кровь, — хриплю я.
Он качает головой, а затем встает, его ноги стучат по полу. Слышу грохот двери, а затем тяжелая музыка проносится по комнате, как злой ветер, но я не против музыки.
Я могу спать под шум, меня это не беспокоит, а даже если и беспокоит, сейчас очень устала. Так устала.
Если просто закрою глаза, я смогу заснуть.
Вот что я делаю… Засыпаю.
Глава 35
ЛЕКС
— Нет! — Поднимаю ее с пола, морщась от того, как грубо это получается, но у меня нет времени быть нежным. Ей нужна больница. Сейчас. — Не смей закрывать глаза, Маленькая птичка.
Гнев пульсирует во мне, как бык, раскаленный и разъяренный. Она не может оставить меня в таком состоянии.
Ей на хер не уйти от меня.
— Просыпайся, Рен, — трясу ее, чувствуя, как теплые ручейки крови стекают по моим рукам. Как давно это было? Минуты? Бля, сейчас нет, кажется, прошло несколько часов.
Толпа в клубе продолжает бешено пульсировать в такт музыке. Никто не поворачивается в нашу сторону, никто даже не моргнул глазом на мужчину, держащего на руках истекающую кровью женщину.
Я поворачиваюсь к двери, но толпа слишком густая, чтобы пройти сквозь нее, не уронив Рен и не причинив ей еще больше вреда.
Это Синдикат.
Они поймали ее.
Я поворачиваюсь назад и наклоняю голову к балкону, видя Райкера на диване. Он все еще пьет виски, его голова запрокинута назад и обращена к потолку.
Словно почувствовав мой взгляд, он медленно поднимает голову и встречается со мной взглядом через стекло.
Это не занимает
Он вскакивает с дивана и начинает выкрикивать приказы, которые я не слышу сквозь музыку. Это мог бы сделать я, но не могу ни думать, ни тем более говорить.
Я смотрю на болезненно-бледное лицо Рен, ее глаза снова закрываются.
— Просыпайся, детка, — трясу ее я, — просыпайся.
Мне нужно двигаться.
Проталкиваюсь сквозь толпу, пробираясь к лестнице и единственному легкому выходу. Райкер приближается ко мне.
— Что, черт возьми, произошло? — Он подходит к ней, и что-то во мне щелкает. Я загораживаю ее, обхватывая тело, словно пытаясь защитить, хотя в глубине души знаю, что ей нужна защита не от Райкера.
От меня.
Я стал причиной этого. Из-за того, что я сделал, она истекает кровью у меня на руках.
Этот странный запах поражает меня за полсекунды, прежде чем всемогущий грохот сотрясает стены клуба.
И Райкер, и я с Рен на руках сбиваемся с ног взрывной волной, мгновенно вспыхивает пламя. Ошеломленный, со звоном в ушах, я опираюсь на локти и тянусь к Рен.
Она лежит лицом вниз на земле, ее растрепанные медные волосы развеваются вокруг нее огненным ореолом.
Я чувствую жар пламени, слышу крики и панику толпы и чувствую топот ног, сотрясающий пол подо мной, когда они спешат к выходу, но мое внимание сосредоточено не на этом; не на том, какого хера это случилось или кто виноват; только на ней.
Боль пульсирует в моем теле в том же темпе, что и бешеное сердцебиение. Я знаю, что у меня сильное кровотечение, как и у нее. Из-под ее тела расцветает красная лужа, и красные нити, словно багровые змеи, тянут ленты по ее бледной коже, по ее ногам, рукам и плечам.
— Рен, — мой голос хрипловат, — Рен.
Со всей силой, которая у меня есть, я дотягиваюсь до нее, осторожно поворачивая ее тело, пока она не ложится на спину. Ее грудь поднимается и опускается, и с пеплом, прилипшим к ее темным ресницам, она моргает, глядя на меня.
Она выглядит совершенно разбитой. Побитой.
Синяки покрывают ее бледную кожу, смешиваясь с багровым цветом, который течет по ее телу реками.
— Ты в порядке, детка.
— Л-лекс, — заикается она, хрипло вдыхая.
Нет, нет.
— Ты не можешь уйти, помни, — рычу я, — Ты принадлежишь мне, Маленькая птичка. Только я могу позволить тебе уйти.
Ее губы растягиваются в легкой болезненной улыбке: — Я люблю тебя.
Эти три слова меня убивают.
Совсем не заслуживаю любви, особенно с ее стороны.
Я намеревался убить ее и только что сделал это.
— Нет, — поднимаюсь на колени, мое тело болит. — Нет, не говори так, будто ты прощаешься.
— Все нормально.
— Нет! — наклоняюсь, убираю с ее лица растрепанные волосы. — Не уходи!