Маленькая слабость Дракона Андреевича
Шрифт:
Сидящий напротив Али "Мастер" поднимает бутылку вина. Пристально глядя ей в глаза подносит к ее бокалу.
– Спасибо... достаточно...
– вежливо взмахивает она рукой.
– Разве я спросил разрешения? Или мнения?
Она опускает растерянно взгляд, оглядывается на Руса. Но тот занят гостями.
Меня дергает её беспомощная неуверенность. И я не вижу оснований для такого тона за нашим столом.
– Ты ищешь Верха, так?
– продолжает "Мастер".
– Так...
– Я могу тебя взять себе.
Ее лицо покрывается румянцем, потом идет пятнами. Еще
– Аля, Вы в первый раз здесь?
– разворачиваюсь в их сторону.
– Да.
– Откажитесь от этого предложения. Это не Ваш вариант.
– Обоснуй...
– с вызовом улыбается "Мастер".
– Легко. Ты неопытный, абьюзивный, несодержательный Верх. А ей нужен вдумчивый и осторожный.
– Не опытный?
– Конечно. Ты говоришь с посторонней женщиной так, словно она уже твоя собственность. Этим грешат только новички, у которых еще чешется чсв. И очевидно абьюзивный. Она не села к твоим ногам, ты насильно пытаешься спихнуть, используя "уничижение". "Грязная" техника. Должна быть прописана в анкете. Ты видел ее анкету? Нет, уверен, что не видел. А там стоит хард на любые унижения. Я прав?
– Правы, - тихо.
– Нарушение хардов - абьюз. И - несодержательный, - продолжаю я.
– Ты ей не дашь ничего, кроме секса. Не узнав ничего о ее пределах и потребностях, ты предлагаешь отношения. На основании чего? Ее внешности? Пф...
Перевожу взгляд на Алю.
– Откажите ему. Он Вас покалечит.
– Спасибо, Олег.
"Мастер" смотрит на меня с гневной неприязнью.
– Ты просил, я обосновал!
– пожимаю плечами.
– Олег, - со спины.
– Может тебе телёнка заказать?
– угорает подошедший Рус, проходясь рукой по своей короткой бороде.
– Телёнка я уже "съел".
– Пойдем, разговор есть.
Мы пересаживаемся с ним к бару.
– Лисица хотела девочку третьей.
– Мхм...
– Возьмите Алю. Хорошая девочка.
– Увы, это невозможно. Лисица уже выбрала девочку и запала по все свои рыжие ушки, - вздыхаю я.
– Мм... Я ее знаю?
– Слава всем богам - нет. Если эту девочку пустить на нашу территорию - мир вздрогнет.
– Ванильная?
Неопределённо кручу пальцами.
– Хуже. Маленькая... социопатичная, провокаторша.
– Зачем тебе это, Олег?
– Не за чем.
– Это правильно решение.
– Я знаю.
И, тем не менее - все, блять, сложно.
– Ты чего такой напряжённый? Может, массаж? С окончанием.
– Уволь меня от шлюх.
– Эй... здесь самые лучшие девочки в твоем распоряжении!
– Верю...
Но самая лучшая девочка увы не в моем. А остальное - компромисс.
За кулисами творится хаос. Девочки пришли не все. Лиля, Анж и Костя не успевают их переодевать.
– Слушай, они оттуда не возвращаются, что ли?! – психует Томилин. – Где… эта… восточная девочка? Алия! Сейчас второй блок, а она не одета ещё.
– Туманова понабрала куриц… – злобно откуда-то сзади.
– Женя, спасай!
Бегу к Ожникову.
– Саня, потяни пять минут, девчонки не одеты.
По дороге забегаю в туалет. Там Алия. Совсем ещё мелкая! Зачем я её взяла? Стоит у зеркала. Лицо мокрое. Мейк потёк. Бледная.
– Ты как? – разворачиваю на себя.
– Я не смогу выйти ещё раз… – отрицательно качает головой.
– Почему?
– Я думала, это легко. Они там сидят, смотрят… Камеры, вспышки... Мне плохо сразу… Я не могу идти… дышать...
– Социофобия?
– Что?
– Тебе страшно, что на тебя смотрят люди?
– Да!! – начинает плакать.
Нет, я могу, конечно, сейчас наехать, что какого хрена она сюда попёрлась, и так далее… Но смысл?! Времени нет!
– Пойдём, не бойся.
Тяну её за руку.
– Слушай меня внимательно. Там сидят люди. Обычные люди. Когда мне было два года, я думала, что взрослые – это всемогущие боги, и я могу чувствовать себя в безопасности рядом с ними. В три уже поняла, что взрослых не существует. Это те же дети, которые научились играть в игру про то, что они что-то понимают и контролируют. Они ничего не контролируют! Им страшно, они спотыкаются и падают, пачкаются, напиваются вдрызг и ведут себя как свиньи, смотрят тупые сериалы, пресмыкаются перед начальниками. Потом делают вид, что ничего этого не было. Они все делают вид. Они ничем не лучше тебя, а многие гораздо хуже. Они все думают, что есть кто-то выше них, кто всё контролирует – ученые, депутаты, врачи. Но те тоже – такие же испуганные дети, которые ни черта не понимают, что происходит, зачем и что с этим делать. Кого бояться? Это всё – игра в песочнице!
– Всё равно...
Всовываю её в руки Лиле.
Пока та переодевает, я вслепую шарю по её страхам, пытаюсь вывалить все основания и блоки как можно быстрее. Вглядываюсь в её глаза.
Нужно проще!
– А ещё они мамы и папы, у которых такие же дети, как ты, и они будут смотреть на тебя, как на девочку на утреннике: забудешь стишок – всё равно будут хлопать и умиляться.
Не резонирует!
– А большинство тебя даже не заметит! Ты – вешалка, они будут смотреть на это платье. Ни твоего лица, ни твоих глаз они не увидят.
– А если я споткнусь и опозорюсь?
– Пойдёшь дальше! Ты не пьяная, не голая, не грязная! Чего позорного в потере равновесия? Тебя там даже нет. Твоё красивое тело просто двигается, чтобы рассмотрели вещь, которую оно несёт! – вытираю её слезы, подтираю тушь, пока Лиля перевоплощает её.
– Детка, раздевайся! – кричит Крис. – Девочка ногу подвернула.
Костя помогает мне сначала стянуть моё, потом влезть в какое-то другое платье. По скулам порхает кисть.
– Бегом, девочки!! – хлопает в ладоши Крис. – Я в зал.