Маленькая ведьма (Элизабет)
Шрифт:
– Она, кажется в ступоре. – сказала Эмили.
– Кто, Элизабет? Ещё бы! Увидеть такую ведьму, да её и услышать её хриплый, злобный голос одновременно! Хорошо, что она в обморок не хлопнулась. – Сказала я и саркастически улыбнулась. Эмили хихикнула.
– Адель Форест! – властно воскликнула учительница, и губа у неё задёргалась. – Хватит бесится!
– Хватит бесится! – передразнила её Лилия, да так похоже и звучно, что все девочки расхохотались.
– Так, я не поняла. Сейчас же прекратить шум! Мне уйти? – раскричалась
Лилия сглотнула и улыбка сползла с её лица.
– Да, да. Я не шучу. Пойдём к доске.
Понурив голову, словно на казнь Лилия вышла к большой доске. Миссис Харм сказала номер задания и стала проверять все ли на месте. Дойдя своим колким взглядом до Элизабет, она спросила удивлённо:
– А это ещё кто?
– Это мисс Элизабет Бэкер. Новенькая ученица. – Подскочила Кэти.
– Хм, мисс Элизабет, значится? Ну, посмотрим кто ты и что ты из себя представляешь. – отвечала миссис Харм.
Щёки Элизабет все покраснели, да так ярко загорелись, что я испугалась. Такой неестественный румянец обычно возникает у больных чахоткой. Она подняла руку. Учительница ещё раз обвела взглядом класс и предпочла не замечать поднятую руку. Минуты три Элизабет упорно держала руку, но её игнорировали. Мэри это надоело и она сказала:
– Миссис Харм.
– Ну что ещё? – огрызнулась та.
– Извините, можно выйти? – робко произнесла Элизабет, щёки которой были по прежнему красные.
– Иди! – Раздражённо сказала миссис Харм.
Элизабет подскочила с места и выбежала из класса. Я увидела, что руки у неё такие же красные, как лицо. Я сидела позади их парты и, быстро накарябав записку для Мэри с надписью: « Что случилось?», кинула на их парту. Мэри развернула записку и принялась писать. Секунд десять и записка снова оказалась у меня. Мэри ответила: «Она неважно себя чувствует». Прошло пять минут, Элизабет всё не было. Я заволновалась, может она заблудилась?
Тем временем миссис Харм хорошенько намотала нервы Лилии на руку и теперь другой рукой пилила их. Точнее сказать, она допытывала бедную девочку, как умножить одночлен на многочлен. Во-первых, Лилия понятия не имела, что такое этот «многочлен». Во-вторых, она конечно же не знала, как на этот многочлен умножить одночлен. И в-третьих, всё это дело её вообще очень пугало. Ещё минуты три миссис Харм тщетно добивалась ответа, а Лиля тщетно пыталась сложить гулявшие в её голове мысли в здравые предложения. Наконец, я не выдержала и подняла руку. Как раз в эту секунду, учительница обернулась к классу и сказала:
– Кто знает, как умножить одночлен на многочлен?
Увидев меня, она голосом полным ненависти и раздражения, подавляя нервный тик, рявкнула:
– Ну, пожалуйста.
– А можно выйти? – спросила я и уже ожидая поток её гнева, отвела взгляд в сторону.
– Иди! – воскликнула она. – Я уж подумала, что ты хочешь ответить, но видимо никогда уже не дождусь!
Она, кажется что-то ещё там говорила, но я вылетела из класса и спешила в женскую уборную, которая находилась на этаж выше. Я быстро поднялась по лакированной лестнице, успела растянуться на ступенях и вымазать платье, но всё-таки бежала к цели. Подойдя к двери в уборную, и приоткрыв её в комнате возле раковин никого не оказалось. Я пошла ближе. Прильнув к двери в саму уборную, я прислушалась. Там кто-то ходил. Я постучалась.
– Эм.. э-э.. здесь занято, - тихо сказала Элизабет.
– Это я, Адель. Элизабет, с тобой всё в порядке?
– Э-э-э.. Да. Да. Всё в порядке, Адель, не волнуйся.
Вдруг раздался звук битого стекла. Звук оглушил меня, я вскрикнула и кинулась к двери в уборную. Тут же раздался визг Элизабет. Я плотно закрыла дверь и зажмурившись держала ручку.
– Что это было? – воскликнула Элизабет.
– Понятия не имею! – вскрикнула я, потом открыла глаза. – Нужно посмотреть.
– А может не надо? – жалобно спросила Элизабет.
– Ага. А выйдем мы через окно? Надо посмотреть.
Я аккуратно приоткрыла дверь. Высунув голову и убедившись, что по близости никого нет, я вышла и увидела, что раковина, которая находилась ближе к двери уборную упала и разбилась вдребезги.
– Вот тебе на! – воскликнула я.
– Что там? – спросила Элизабет.
– Раковина разбилась! Если мы побыстрее отсюда уйдём, нас не заподозрят! И с чего бы это раковина грохнулась…
– Я не знаю. – Сказала Элизабет, но не выходила.
– Ну, долго ты там ещё? Что случилось, Элизабет? Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет, нет. Всё в порядке.
– Чего же ты тогда сидишь тут четверть часа?
Ответа не последовало. Я снова вошла в уборную и ужаснулась. Сначала я не поверила своим глазам, я подумала, что это обман зрения, обман мозга, обман реальности, такого я раньше не могла себе представить! Я не могла даже подумать на Элизабет, что… Я видела перед собой Элизабет. Она стояла, вытянув руку вперёд. А на руке... На её руке горел огонь. Языки пламени развивались и достигали в высоту сантиметров десять-пятнадцать. А ей хоть бы хны! Стоит и смотрит, как огонь танцует у неё на ладони. Оранжевые блики плясали на стенах, комната была озарена красным светом. Я вскрикнула и отпрянула к двери.
– Что за чертовщина! – воскликнула я.
– Нет, нет, не кричи! – кинулась унимать меня Элизабет. Огонь исчез с её рук и теперь она держала мои руки, а я отчаянно ими махала. – Не кричи! Уймись! Уймись, Адель, успокойся!
Она оттащила меня к окну и схватилась за дверную ручку, а та загорелась. Ручка пылала огнём, но я не видела дыма и не чувствовала запаха гари.
– Что ты вытворяешь! – кричала я.
– Не кричи, прошу тебя, не кричи, Адель! – уговаривала меня Элизабет.
Я часто дышала, моё сердце бешено колотилось.
– Ты… ты.. – заикаясь начала я, стараясь успокоится.
– Я ведьма. – Тихо сказала Элизабет и опустила голову.
– Ведьма! – вскрикнула я.
– Тише ты, тише! – Прицыкнула на меня Элизабет. – Молчи. – Она показала мне руку, на руке появилось маленькое пламя, оно танцевало и как будто просто лежало у неё на ладони. Элизабет поднесла руку к подоконнику и «положила» огонь на него. Огонёк кружился в вальсе, скакал, бегал по подоконнику. – Моя стихия – огонь. Я не причиню вреда. Потрогай его.