Маленькие истории. Поверь в чудеса
Шрифт:
– Скажи мне, уважаемый, отчего листья больше не зелёные? – спросил Кенси наконец. – Что-то происходит в мире, только я не могу понять, что.
– Осень пришла в долину, – отвечал старик просто. – Она всегда приходит в это время. Ты ведь не удивляешься тому, что слива давно уж отцвела и сбросила плоды, а карпов в ручьях сменили налимы.
Кенси прикусил губу. До произнесенных старцем слов он и не задумывался обо всех этих изменениях, воспринимая их как должное. А ведь и правда, всё теперь совсем не так, как было раньше, до этого. А до этого всё было не так, как тогда, совсем давно. Что было раньше этого «давно», юноша, как ни старался, вызвать из памяти уже не мог. Он хорошо помнил, как набивал карманы вишней и земляникой, как ловил плотвичек и гольянов на стремнине, как взбирался на деревья и прятался в кустах, желая подшутить над товарищами. Как следил за блеском солнца на спинах форели и с хохотом бегал от пчёл, не желавших делиться медом. А вот раньше… Что же было раньше? Голова Кенси заболела от усилий, но вспомнить всё равно ничего не удалось.
Так они и сидели вдвоём на вершине холма, молчали, а кленовые красные листья падали им на головы и колени.
Кенси не заметил, как вокруг стемнело и только всё усиливающийся холод вывел наконец юношу из раздумий. Он с трудом разогнул затёкшие ноги и удивленно огляделся кругом. Темень стояла непроглядная, даже луна зашла за облако и только звезды дарили прозрачный холодный свет, почти не достигающий земли. Кенси с тревогой представил, как он в такой темноте будет спускаться вниз, да ещё и старика за собой волочь. Не оставлять же его здесь, убогого. Промается вот так на вершине ещё пару дней и замерзнет до смерти. Кенси хотел уже было спросить у продолжавшего сидеть без движения деда, нет ли у того хоть огня высечь, когда и так скудный свет звезд закрыла черная тень. С мягким шелестом с небес спускались большие, много больше Кенси существа. Основная часть их, плавно скользя по воздуху, разлетелась над Долиной, а трое небесных посланников снизились прямо перед юношей и стариком и опустились на ковёр из палых листьев и упорно не желающей сохнуть упругой травы.
Кенси глядел на пришельцев во все глаза, но почему-то совсем не боялся. А ведь испугаться было, от чего. Крепкие, покрытые чешуйчатой бронёй тела держали могучие лапы – у кого четыре, а у кого и шесть. Головы венчали рога и шипы, тяжеловесные хвосты и тускло блестевшие в пастях клыки выглядели устрашающе. И всё-таки Кенси не боялся.
– Больше никто не пришёл, Пернатый? – гулко проговорило одно из чудищ.
Юноша даже не удивился, когда, повернув голову, увидел на месте старца почти такое же существо, что и спустившееся с неба. Разве что вместо чешуек оно было покрыто белыми гладкими перьями, да хвост больше напоминал фазаний.
– Никто, – сказал Пернатый таким глубоким голосом, что у Кенси на мгновение замерло сердце.
– Ну что ж, – протянуло первое чудовище. – Да будет так.
Потом оно повернуло светящиеся лесными гнилушками глаза к Кенси и стало рассказывать.
Юноша во время этого повествования несколько раз отвлекался, то вдруг вспоминая что-то очень важное, о чём до этой ночи и думать не думал, то начиная понимать доселе непонятное. И всё же голос невероятного зверя не просто звучал в ушах Кенси, он проникал, казалось, в каждую пору на теле юноши, заставлял дрожать каждый нерв его тела. А главное – этот голос вызывал в голове необычайно яркие, подробные картины, которые невозможно забыть. Даже думая о своем, Кенси запомнил каждое произнесённое слово.
Когда рождается новый дракон, он долго остаётся слепым и слабым, а многие, даже окрепнув, так и не доживают до пробуждения разума и остаются дикими тварями всю свою краткую жизнь, пока не погибают в очередной схватке за пищу и охотничьи угодья. Редкий новорождённый переживает десятую зиму. Так записано в древних легендах, так было от начала времен.
Могло бы так продолжаться и впредь, если бы мудрейшие из мудрых драконов, истинные повелители небес не обнаружили некогда способ обращать юных неразумных детенышей в человеческих детей, а самим принимать облик взрослых. Людям для жизни незачем большая территория, люди меньше едят и, в силу своей короткой жизни, быстрее взрослеют.
Но даже и с этими новыми умениями тяжело было растить молодое поколение, ведь род человеческий еще и так подвержен болезням и увечьям. Лишь спустя долгие годы трудов и вычислений было найдено новое решение.
Отныне немного подросших и набравшихся сил дракончиков обращали в людей и отправляли в эту чудесную долину. Здесь нет места болезням и злу. Само время идёт здесь не так, как в мире вокруг. Один день может обернуться неделями, а способен уместиться между двумя взмахами крыла бабочки. В долине для маленьких обращённых приготовлены дома, растут щедро ягоды и фрукты, в ручьях не переводится рыба, а в лесах птица и мелкие звери. Здесь юные драконы растут, учатся добывать пищу, познают мир, как и завещано предками. Родители не должны слишком долго опекать взрослеющих драконят, а в человеческом обличье они растут так быстро…
Лишь раз в году, осенью границы двух миров истончаются на несколько дней. Приходит время тем драконам, что уже выросли и осознали себя, возвращаться к своим.
Он, Кенси – дракон. И только он из всех, живущих в селении ощутил грядущие перемены, услышал безмолвный зов Пернатого, пусть даже в последний день перед восстановлением границ.
– Эта долина названа в честь множества ручьёв, но есть у неё и другое имя, – сказал дракон напоследок. – Она зовётся Долиной перемен. Не каждый, имея еду, свободу и тёплый кров, не зная забот и болезней захочет что-то менять в своей жизни. Для тех, кто ещё не готов покинуть это место, мы приносим вдоволь припасов на зиму и тёплую одежду, и до весны те редко покидают жилища. Хоть они и не в драконьей шкуре, но всё равно понемногу, один за другим впадают в спячку. А проснувшись весной – забывают всё, что было в прошлом году и история повторяется сначала. Тем, кто так ничему и не научится, не пожелает чего-то нового, не устремится к переменам, оставаться здесь вечно. Лучше уж так, чем драки за самку и воровство коров с людских пастбищ. А тебе здесь больше не место, дитя.
– Значит, кроме меня сегодня никто не… не повзрослеет? – с трудом подбирал слова Кенси. – И я могу не увидеть их больше?
– Это так, – сказал Пернатый. – Ничего не поделаешь, таков порядок вещей.
– А ещё мы принесли новых драконят, – добавил молчавший до этого дракон с витым рогом во лбу. – Для них всё только начинается.
Тем временем одна за другой возвращались крылатые тени, разлетевшиеся по селению ещё до начала разговора. Никто из юных жителей долины за ними не следовал. Могучие драконы не смогли бы в таком количестве уместиться на вершине и описывали круги над головой Кенси.
– Ночь на исходе. Нам пора покидать это место, – сказал Пернатый. – Ты полетишь со мной, мальчик мой.
– Там мои друзья… – нерешительно протянул Кенси.
– Они ещё не готовы. Гляди, все спят, ни в одном окне нет света, – отвечал на это старый дракон, поведя лапой. – Мой зов услышал ты один. Но не отчаивайся. Может быть, в следующем году ты их увидишь.
– А может… – начал Кенси тихо, сбился, а потом заговорил уже громче, увереннее. – Может быть, я поговорю с ними? Сейчас? Ведь есть же ещё немного времени, да? Вдруг они поймут.
Пернатый взглянул на Кенси сверху вниз, а потом ухватил одной лапой поперёк тела, оттолкнулся другими и взмыл вверх. Но не утащил вздорного мальчишку к таинственной границе миров, как успел уже подумать и испугаться Кенси, а мигом преодолел путь до окраины селения, где опустил юношу на землю.
– Говори быстрее, наше время здесь на исходе! – напутствовал он уже бегущего во все лопатки Кенси вслед. Юноша исчез во тьме, ничего не ответив.
Некоторое время Пернатый ходил туда и сюда в ожидании, потом немного посидел, вглядываясь в ночь. Затем он поднялся в воздух и облетел селение кругом. В одном приземистом длинном доме неярко светились окна, но во дворе никого не было.