Маленькие повести о великих художниках
Шрифт:
Служительницы музея посетителям, (под большим секретом!), могут поведать. В Тереме, особенно лунными ночами, (или в период других мелких катаклизмов. Ну, там, снег в июле. Или радуга в феврале), и поныне случаются странные события. Могут, например, объявится гости из самых разных времен. Надо только исхитриться и подловить подходящий момент.
МОЙ МИЛЫЙ ЛЕВИТАН
Охотничья собака Веста люто ненавидела запах масляных красок. Своего хозяина, художника Левитана, любила до самозабвения. И одновременно презирала. Он, видите ли, дня не мог прожить без этих подлых масляных красок.
Ее женская собачья душа постоянно раздиралась на две неравные части. Большую часть заполняла любовь к художнику и страсть к охоте. Сюда же помещалось желание вкусно поесть. Чревоугодие грех, конечно, с этим не поспоришь. Но если люди себе позволяют, то охотничьей собаке, сам Бог велел.
Веста любила хорошо поесть. Здоровое чувство голода сопровождало ее всегда, сколько себя помнила. И на отсутствие аппетита Веста никогда не жаловалась. Правда, ничуть не полнела. Не то, что некоторые собаки, смотреть противно.
В меньшей части души помещалась ненависть к масляным краскам и неприязнь к котам. Зачем их только Бог создал?
Веста обладала фантастическим чутьем. Если б умела, насчитала бы несколько тысяч запахов, которые различала без особого труда. Именно потому, всеми фибрами своей собачьей души, Веста ненавидела масляные краски. Хозяин же постоянно возился с тюбиками, палитрами, кистями… Веста этого понимать не желала.
Где и когда родилась, Веста не помнила. Щенки, как известно, рождаются слепыми. Она помнила только запах. Замечательный запах материнского молока. И еще помнила, было тепло. Очень тепло и уютно. Надежно и безопасно. Рядом с ней постоянно находились ее братики и сестрички. Такие же маленькие и беспомощные.
У художника Левитана детство было менее теплым и сытым. Жили они всей семьей на маленьком железнодорожном полустанке. Днем и ночью мимо окон проносились составы. Отец, в фуражке станционного служащего, выходил на платформу и поднимал в руке флажок. Встречал и провожал поезда.
Вечерами мать всей семье читала вслух. Эти семейные чтения, волнующие, захватывающие, и запомнились более всего из детства.
Познакомилась Веста с Левитаном в одно прескверное утро, когда все небо было цвета грязной кошки, и за окном моросил дождь. Веста сидела, вместе с братиками и сестричками в большой корзине и ждала, когда их «будут выбирать».
И тут явился он. Высокий, красивый и веселый. С большими, выразительными глазами. При бороде и усах. «Наверняка, охотник!» — подумала Веста. И сразу стало значительно светлее. Даже за окошком.
Веста влюбилась с первого взгляда. «Я помню чудное мгновенье. Передо мной явился ты…», — вполне могла бы процитировать она, но Пушкина она еще не знала. Более того, не знала даже собственного имени. Его еще просто не было.
«Только бы он увидел!», — думала она, — «Только бы заметил, разглядел!». Ее самоотверженность, ее страстное желание любить до самого последнего вздоха. И он каким-то чудом разглядел.
Схватил ее за шкирку, вытащил из корзины и поднес к своему красивому лицу. В порыве благодарности, Веста лизнула его прямо в нос. Левитан засмеялся и тоже чмокнул ее в маленький, похожий на черную пуговку, носик.
— Как мы тебя назовем? — спросил Левитан.
Ей было абсолютно все равно. В голове никаких мыслей. Одни только чувства. Бушующий ураган чувств.
— Я получил неплохую весть. — весело сказал Левитан. — Мою картину приняли на выставку «передвижников». Так и назовем тебя, Весточка! Веста! Согласна?
От радости Веста судорожно завиляла хвостиком. Еще бы, не согласится! Такое счастье выпадает не каждой. Чтоб хозяин был молодой и красивый. И совершенно определенно, охотник.
Так и произошла эта знаменательная встреча.
Хозяин расстегнул рубашку и засунул Весту прямо себе за пазуху на голое тело. Веста тут же мгновенно уснула.
Все-таки день выдался на редкость волнующим.
Саввинская слобода, что в окрестностях Звенигорода, издавна славилась прекрасными видами. Как только надвигалась весна, сходили снега с полей, художники сюда слетались, как пчелы на мед. Даже из петербургской Академии художеств наезжали писать этюды. Про московское Училище живописи, ваяния и зодчества и говорить нечего.
Только появлялась первая зелень на кустах и деревьях, ученики со всех курсов валом валили под Звенигород.
Стоит ли удивляться, что именно в Саввинской слободе художник Левитан, выпускник московского Училища, снимал целый дом.
Внутри дома Весте понравилось. Много всяких углов, закоулков. Много мебели. Больше всего ей приглянулся желтый абажур с бахромой под самым потолком. Хорошо бы эту бахрому попробовать на зуб.
Левитан постелил ей коврик в углу комнаты, между комодом и диваном, Веста легла и… полетела. Во сне она всегда почему-то летала.
После окончания Училища, жизнь молодого художника стала напоминать извилистую горную дорогу. То к правой обочине бросит, (чуть в пропасть не скинет, только держись!). То влево, и так прижмет к отвесной скале, ни вдохнуть, ни выдохнуть.
«Старик Саврасов нас заметил…», еще совсем недавно шутили два любимых ученика, Костя Коровин и Исаак Левитан. Шутка оказалась почти пророческой.
… Великий Алексей Саврасов. Могучее дерево, разбитое молнией. Типичная болезнь русского человека, пьянство, схватила за горло этого незаурядного художника и душила, как удав.