Маленькие повести о великих писателях
Шрифт:
Одно дело замыслить преступление, совершить его — совсем другая песнь. За подобное можно и головой поплатиться в нашей прогрессивной Франции.
Наконец Огюст откашлялся и решительно начал:
— Вы загубили мою жизнь, Дюма! Загубили мой талант!
Не выдержав, Александр иронически хмыкнул.
— Не смейтесь! Долгие годы я работал на вас, как раб! Те мелкие, ничтожные гроши, которыми вы расплачивались со мной…
— Гроши!? — взревел Александр.
Он вскочил со стула. Маркель и Жийоп с дубинами наперевес, тут же сделали
— На эти, как вы выражаетесь, гроши, вы купили прекрасный дом! И направили учиться своих дочек в приличное заведение.
Александр сильно выдохнул и опять уселся на стул.
— К чему этот дешевый маскарад? — продолжил Дюма. — Напялили железную маску из страха, что я расквашу вам нос? Или подобью какой-нибудь глаз?
— Маска, мой образ. Я вживаюсь в него.
— Ваш образ значительно проще. Мелкий, подлый трус.
— Не пытайтесь оскорбить меня! И унизить мой талант!
— Невозможно унизить то, чего не существует в природе!
С улицы на решетку окна вспорхнули два воробья. Усевшись как на жердочке, они с любопытством заглядывали в комнату. Подслушивали! Послушать было что! Когда выясняют отношения двое писателей, причем, один из них — гений, у постороннего обывателя обычно рот открывается от изумления. Интересно-о!
— Вы сознательно оттесняли меня в сторону! Присваивали себе мои гениальные находки! Вы использовали меня, как женщину…
— Пошловатое сравнение! — поморщился Дюма.
— Не перебивайте меня! — почти закричал Огюст Маке. И даже топнул ногой. — Вы никогда никого не слушали! Вам просто неинтересны окружающие вас люди! Интересуетесь только самим собой!
— Теперь, судя по всему, положение изменится? — усмехнувшись, подсказал Дюма.
Огюст Маке не заметил едкой иронии, до того был взволнован и даже взвинчен. Он ходил по комнате взад-вперед, явно ощущая себя на большой сцене, на виду у тысяч поклонников.
— Я начинаю новую жизнь… — с пафосом говорил Огюст.
— Не поздновато ли? — не удержался Дюма. Как никак, Маке был на пятнадцать лет старше Александра. В таком возрасте… В этом возрасте пора поливать цветы в собственном саду, где-нибудь на окраине Парижа. И почитывать рыцарские романы. Или писать мемуары.
— Сегодня День Рождения!
— Поздравляю!
— Сегодня родился великий писатель, Огюст Маке! У меня множество замыслов. Я намерен написать целую серию исторических романов. Вы будете помогать. Работать на меня, как я, все эти долгие годы, работал на вас.
— Держи карман шире, — пробормотал Дюма.
— У вас нет выхода, — злобно усмехнулся Маке.
Огюст Маке театрально хлопнул в ладоши. Послушный Жийоп быстро скрылся за дверью. Через секунду появился в комнате с кипой бумаги в руках. В зубах он держал гусиное перо.
Жийоп двинулся было к столу, но Александр бросил на него такой яростный и гневный взгляд, что «мышонок» невольно попятился и исчез за дверью. Это не смутило Огюста Маке.
— Вы целиком и полностью в моей власти! — заявил он. — Через пару месяцев Париж забудет вас. Ваше место займу я! Вернее, место… — спохватившись, добавил он, — принадлежащее мне по праву!
Александр понимающе кивал. Внутри он был дико раздосадован на самого себя. Как можно за долгие годы совместной работы не разглядеть, с кем имеешь дело!? Этот «вечно второй» и в самом деле вознамерился держать его в заточении. Использовать как раба.
Александр помотал головой, несколько раз сильно выдохнул.
Огюст Маке продолжал расхаживать по комнате, насмешливо поглядывая на Дюма. Это был миг его торжества.
— Я привез несколько книг. Исторические хроники. Ознакомьтесь с ними, — тоном школьного учителя продолжил Огюст. — Вам предстоит написать несколько романов по ним. Потом я пройдусь по рукописи своей рукой. Напечатаны они будут, разумеется, под моей фамилией. Справедливость будет восстановлена.
Александр Дюма молчал. Смотрел перед собой в одну точку.
— Не упрямьтесь, Дюма, — снисходительно пожурил Маке, — В случае отказа, вы лишитесь воды и пищи. И долго не протяните.
Воробьи на оконной решетке возмущенно зачирикали.
— Ваша свобода в ваших руках. Быстрей напишите, быстрей выйдете. Надеюсь на ваше благоразумие, — настаивал Маке.
— Ни единой строчки не получишь! — рявкнул Александр Дюма.
Он порывисто встал и отошел к окну, давая понять, что их разговор окончен. И продолжать его лично он, Александр Дюма, известный писатель и драматург, книгами которого зачитывается вся Франция… ну, и так далее, не намерен. Ни под каким соусом.
Воробьи испуганно чирикнули и моментально исчезли с решетки.
Огюст Маке презрительно скривил губы и, сделав какой-то условный жест Жийопу и Маркелю, решительно направился к выходу. По пути он прилично ударился плечом о косяк двери. Все-таки, в железной маске видно было плоховато.
Услужливый Жийоп поставил на стол миску с какой-то жидкой похлебкой и поспешно скрылся за массивной дверью.
Угрожающе звякнул с той стороны двери железный засов.
Александр Дюма стоял у окна и смотрел на улицу. Но сквозь решетку ничего, кроме куска голубого неба, видно не было.
Писатель может прожить без воды и пищи довольно долго. Без вина и женщин, еще дольше. Но попробуйте запереть писателя в комнате и лишите его пера и бумаги! Увидите, ЧТО из этого выйдет!!!
Александр Дюма лежал на грязном топчане совершенно неподвижно. Уже целую вечность.
Уже стихли гулкие шаги по коридору за тяжелой дверью.
Уже затих вдали шум отъезжающей кареты, увозящей мерзавца Огюста Маке.
Александр лежал без движения. Ему казалось, прошло уже дней десять его заточения. В действительности, не прошло и десяти минут, как он вскочил на ноги и начал метаться разъяренным тигром от стены к стене. Стучал в них кулаками, глухо рычал.