Маленькие рассказы о большом космосе
Шрифт:
За 94 часа 22 минуты он 64 раза обогнул Землю, пролетев 2640 тысяч километров. Первый «космический миллионер»! Он выполнил все, что требовалось программой.
Впервые установил связь с другим космическим объектом — «Востоком-4». Как сказал председатель Государственной комиссии, Николаев и Попович так крепко «обнялись», что с Земли их никак не могли разъединить.
Разговаривал с Землей, доложив, что полет проходит успешно.
Вставал из кресла и двигался в корабле. Первые шаги… Робкие, неуверенные.
В рацион космонавта впервые были включены натуральные продукты. Раньше вообще не знали, как в невесомости человек будет жевать, глотать и полезет
Вероятно, единственное, о чем он мог жалеть, так это о том, что не увидел финального матча на Кубок СССР по футболу. Но, конечно, он не забыл поздравить донецкий «Шахтер» с победой.
О чем он думал там, в небесах?
О том, что Земля стала совсем маленькой, если ее можно облететь за 1,5 часа.
О том, что его полет — лишь разведка, ступенька к будущим путешествиям на планеты.
О том, как прекрасны часы, проведенные в Космосе, когда Луна светит столь ярко, что можно выключить электрическое освещение и работать.
И о том, что, отрезанный от мира, он чувствует дыхание миллионов советских людей, усилия которых подняли его так высоко, ибо, как он написал позднее: «Самая стойкая зарядка — это чувство ответственности перед Родиной, перед нашей Коммунистической партией».
«После четырехсуточного полета я подружился с Космосом. Все теперь ощущаю по-другому, чем раньше: и звезды кажутся уже не бездушными и холодными, а близкими, теплыми светилами, и Земля стала красивее, милее во сто крат, и Луна выглядит приятно, как добрая знакомая… Космос приблизился ко мне, и я осмеливаюсь говорить с ним уже на „ты“».
Космонавт-три действительно имеет на это право!
Волноваться приходится на земле
Все-таки должен же быть порядок! Попович настолько ввел в заблуждение журналистов, что они никак не могли определить цвет его глаз. Дошло до того, что один и тот же журналист в одной и той же газете писал: «глаза серые», а потом: «глаза синие». Каково придется будущему историку?
Теперь насчет меню в Космосе. Тубы с питательной, даже вкусной, но вряд ли аппетитной на вид пищей начинают постепенно уступать место обычного вида блюдам, правда упакованным в полиэтиленовые пакеты. И тут непорядок! Пустили дело на самотек, доверились вкусу космонавтов, и вот результат! Тефтели в Космосе были, жареная курица была, колбаса — и подавно! Даже рыбье царство было представлено воблой, а вот шашлык в Космос до сих пор не завезли! Неужели при четырехразовом питании ему не нашлось места?
Перечень подобных упущений можно продолжить, но… Все-таки полет Николаева и Поповича был организован не только для выявления космических претензий, но для получения новых научных материалов. Однако надо все по порядку…
Полет ожидался как самый лучший подарок. После волнующих проводов Андрияна Николаева и последующего суматошного дня Павел Романович отправился на отдых, выспаться в последнюю перед полетом ночь. Домик предстартового отдыха космонавтов, обсаженный тополями, расположенный в тихом уголке, успел стать знаменитым. Там к приходу Поповича на стенах висели уже три портрета завоевателей космоса. Двое из них пришли пожелать спокойной ночи, третий — на орбите.
Наутро — земной завтрак и космический туалет.
Яркого цвета комбинезон, на правой руке маленькое зеркальце, чтобы певец и весельчак Павел мог любоваться своей физиономией, зарастающей бородой во время полета. Похоже, что электробритвы или «Спутника» у него не было.
На космодроме с ним прощается Председатель Государственной комиссии: «Здоровеньки булы!» — «До побачення», — отвечает Павел. Они целуются, Попович прощается со всеми и поднимается в кабину. «Ласточка», — так назвал Павел Романович свою ракету. На связи с космонавтом — Юрий Гагарин. Последние указания, и, наконец: «Ну, Ласточка, понеслись!» — в бушующем океане огня, в клубах дыма сияющее копье стремительно уходит в голубую высь. И сразу голос в наушниках: «Беркут, Беркут!» — это Николаев, подоспевший на своем «Востоке-3» к месту старта, справляется о самочувствии друга. «Все в порядке, Андрюша!» Велика была радость свершения. Жизнерадостный Павел все время улыбался, разговаривал, пел песни. Проносились светящиеся частицы — продукты сгорания, убегали за горизонт океаны и континенты, начался полет из 48 витков вокруг Земли. «Бога увидел — несется совсем рядом. Спросил фамилию. „Николаев, — говорит, — Андриян Григорьевич“. Так и летали. А потом уже в студии телевидения смотрели себя на кинолентах (со стороны интереснее!), рассказывали о полете». В начале передачи Павел Романович сказал: «Не привык еще встречаться с большой аудиторией. Волнуюсь больше, чем перед выходом на орбиту».
Орбита — это перегрузка и невесомость. До сих пор влияние их полностью не выяснено. Попович любит решать задачи, недаром математика — один из его любимых предметов. А полет решал много задач. После возвращения Попович сказал, что невесомость до сих пор загадка. Неизвестно, что она может принести — облегчение или неприятности. Как бы там ни было, но опыты проведены успешно. Интересные были опыты: ведь даже сама экспериментальная работа человека в Космосе — новое, принципиально важное достижение. Вот так и висел, отвязавшись от кресла, Павел Романович между небом и землей и никуда не падал. Первое впечатление — будто повис на ремнях вверх ногами.
Как летишь по отношению к Земле, боком или стоя на голове, неважно. Сохраняется только ориентировка внутри корабля, да и то с открытыми глазами. Очень жалел, что не было в кабине штанги килограммов на 300–400, а то бы одним пальцем побил все рекорды. Пришлось довольствоваться легкими предметами в 5 килограммов весом, и он демонстрировал телезрителям (наконец-то заглянувшим в Космос из своих квартир!) невесомость во всей ее красе. По часу в сутки он находился в «свободном плавании», а телеметрическая аппаратура регистрировала, что из этого получится, выявляла реакции организма.
Поповичу были даны задания на проверку работоспособности, нервно-психических реакций, чувства времени. Он должен был в определенном порядке выбирать различные геометрические фигуры, производить арифметические действия с большими числами, записывать в журнал свои ощущения. Эти записи сравнивались затем с аналогичными, сделанными в том же корабле в земных условиях. Проверялось влияние невесомости на потребление кислорода, выделение углекислоты. Уточняли, как она сказывается на вкусовых ощущениях, аппетите. Неплохо сказывается — аппетит не пострадал. И никаких снов. Спится в Космосе лучше, чем на Земле!