Маленький бизнесмен

Корчак Януш

Дик с виду тихоня, к тому же всегда одет аккуратно, причесан, и руки у него чистые, вот девчонки и думают, будто он пай-мальчик.

В общем, Джек доволен: компания подобралась хорошая и все складывается пока хорошо. Новая учительница его не знает, и он постарается не восстановить ее против себя, как ту. Тогда он был еще неопытным школьником и многого не знал, а теперь знает.

Нашлась и пропавшая ручка. Теперь отец наверняка купит перочинный ножик. И у него будет все, что нужно. Джек спокоен за себя. Фил сидит далеко — на последней парте,

и это хорошо. Ангелочек — в другом ряду, так что можно не иметь с ней дела.

Бедняга Джек и не подозревал, какая подстерегает его опасность.

Учителя думают: для ребят главное — сесть подальше, чтобы не видно было, чем они занимаются. И не понять им, что выбор места — дело очень ответственное. Ведь с соседом по парте предстоит целый год изо дня в день сидеть по четыре часа. Тут надо учесть все «за» и «против».

Не понимая этого, они вмешиваются не в свое дело.

Так, мальчика маленького роста или близорукого сажают за первую парту, что ему вовсе не нравится. Другой же, наоборот, мечтает об этом и начинает злиться и завидовать.

И трудно сказать, что лучше: когда озорники сидят за первой или за последней партой, вместе или поврозь. Вон Аллана в прошлом году четыре раза пересаживали, а Фила — и не сосчитать сколько. С них как с гуся вода, а другие страдают.

Конечно, сами ребята тоже могут ошибиться. К примеру, знай Джек, что из себя представляет Чарли, он предпочел бы, чтобы тот со своими часами сидел подальше. Но все-таки детям видней, с кем и где сидеть.

Сколько было бы взаимных обвинений, ссор, а может, и драк на уроках, переменах и на улице, если бы учительница все-таки пересадила Аллана к Джеку. Ей-то что, пересадит — и забудет, а ты мучайся потом все четыре четверти.

— Аллан, успокойся! — говорила учительница.

— Ко мне Фил пристает.

— Фил, сейчас же перестань!

— Эго Аллан мне мешает.

И учительница верит, а ребята прекрасно понимают: обоим мешает школа — держит взаперти, когда так хочется побегать, поиграть! И как их ни сажай, это все равно не поможет, только нарушится установившийся в классе порядок.

— Фултон, пересядь за последнюю парту, а ты, Фил, садись с Пилом, — говорит она.

Такая перспектива Джеку совсем не улыбается, и он не торопясь собирает свои манатки.

— Пошевеливайся! — прикрикнула на него учительница.

Пил сочувственно смотрит на товарища, хотя ему самому невесело.

Ничего не поделаешь, приходится подчиниться: ведь с учительницей не поспоришь.

Но Фил не собирался сдаваться.

— Я не могу там сидеть, — говорит он.

— Почему?

— Не могу, и все!

— Может, все-таки скажешь почему?

— Мама не велела.

— Откуда же она знала, куда тебя пересадят?

Класс замер, с любопытством ожидая, что будет дальше.

— Мне доктор запретил сидеть около окна: я простудиться могу.

И

Фил начал так кашлять, что даже некоторые ребята ему поверили, а учительница — и подавно. И оставила его в покое. А Джек после этого еще долго не мог успокоиться.

На перемене Фил скакал и хлопал в ладоши, приговаривая:

— А здорово я ее надул!

Фил вспомнил: в прошлом году учительница отсадила Сандерса от окна, потому что он кашлял. И ловко этим воспользовался.

Джек сидит на уроке и думает о перочинном ножике.

Главное — напомнить отцу про его обещание, как бы невзначай. Пойдут они, например, мимо магазина, Джек остановится перед витриной и скажет:

— Смотри, папа, какой хороший ножик! — и, если он не поймет намека, прибавит — И совсем недорогой, я спрашивал, сколько он стоит.

И еще можно сказать: у них очень строгая учительница рисования. Она требует, чтобы карандаши были хорошо очинены. Сказать прямо: «Ты обещал мне купить перочинный ножик» — язык не повернется.

У отца, может, есть более важные траты, а отказывать всегда неприятно. Или, чего доброго, он рассердится и упрекнет Джека в том, что его ученье и так обходится недешево.

Странно, у взрослых столько денег, а им их вечно не хватает! Правда, у них и расходы большие…

А ручка нашлась совершенно случайно. Запропастился куда-то оловянный шарик, Джек стал шарить палкой под шкафом, и вместо шарика оттуда выкатилась ручка. Вот уж никогда не пришло бы в голову искать ее там. А шарик, тот лежал на самом видном месте — посреди комнаты.

У вещей вообще странное свойство теряться, а потом неожиданно находиться. И каждый человек, будь он аккуратный-разаккуратный, обязательно что-нибудь да потеряет.

Ищешь-ищешь, по десять раз заглядываешь в одно и то же место — и ничего! И вдруг пропажа обнаруживается там, где ты уже искал. Будто кто нарочно подбросил.

Джек хранит свои вещи — а у него много всякой всячины — в сундучке, который смастерил отец. Лежат они в образцовом порядке: отдельно то, что часто нужно, отдельно — что не очень. Джек любит разбирать свой сундучок и каждый раз перекладывает вещи. То плоские предметы положит вниз, чтобы поменьше места занимали, а сверху — разные мелочи. То школьные принадлежности — в одну сторону, в другую — игрушки, а отдельно то, чем охотно бы поменялся. Вещи, которые при разборке не помещались или оказывались лишними, он отдавал Мери.

— Тебе нужен этот шнурочек? — робко спросит она, заглядывая в сундучок.

Или:

— Коробочка?

Или:

— Бумажка?

Джек ответит «да» или «нет» или поинтересуется: —А тебе зачем?

— Просто так, — скажет Мери.

Или прибавит: «Для куклы».

Для кукол все годится: они непривередливы. На свете так уж повелось: взрослые отдают ненужные вещи детям, дети постарше — малышам, а те — куклам. Дарить кукле особенно приятно, ведь она не скажет: «Мне это не нравится».