Маленький человек из Опера де Пари
Шрифт:
При виде двоих мужчин, приближающихся к кустам бересклета, Мельхиор залег на землю, и правильно сделал — Фералес и Паже остановились как раз напротив, так что их ботинки оказались у него перед носом.
— Полно вам, старина Ламбер, не обращайте внимания на всякий вздор в такой прекрасный день — у меня же свадьба! А этот беспардонный Аркуэ просто рисуется перед дамами, ему все равно кого подначивать — лишь бы вывести из себя. Могу я предложить вам сигару?
Маленький человек, затаив дыхание в страхе быть обнаруженным, не упускал ни слова из разговора.
— Признаться, я вынужден был его пригласить, — продолжал Аженор Фералес, — хотя глаза б мои этого хама не видели. Увы, приходится принимать в расчет дипломатические соображения: пока он пользуется благосклонностью прима-балерины, я буду с ним предельно вежлив. Несмотря на то что на прошлой неделе он меня публично унизил.
— Неужели?
— Да-да, устроил мне выволочку перед персоналом. Он, видите ли, по окончании репетиции хватился какой-то бесценной рукописи и прилюдно обвинил меня в краже, мерзавец этакий! А вечером я, как всегда, обходил сцену и зрительный зал и нашел пропажу. — Аженор сердито пыхнул сигарой. — Представьте себе, рукопись завалилась между пюпитром и перегородкой оркестровой ямы! Я отправил Шалюмо к Аркуэ вернуть потерю — и что вы думаете, музыкантишка меня поблагодарил? Не тут-то было!
— А что за рукопись? — поинтересовался Ламбер Паже.
— Либретто оперы-балета, сочиненное… ни за что не догадаетесь кем! — Аженор Фералес, предвкушая изумление собеседника, неспешно выпустил облачко сигарного дыма и лишь затем торжественно объявил: — Ольгой Вологдой!
— Вы шутите?! — оправдал его ожидания Паже. — Она сочинила либретто? Вот уж позвольте не поверить!
— А между тем, это чистая правда. Мадемуазель Вологда сама мне призналась и даже просила устроить ей встречу с мадемуазель Сандерсон, исполнительницей заглавной партии в «Таис», и с месье Морелем, Яго из «Отелло». [15] Хочет обсудить с ними будущую постановку.
15
«Таис»— опера Ж. Масоне (1894). На либретто по трагедии У. Шекспира «Отелло»написали оперы Дж. Россини (1816) и Дж. Верди (1887). (Примеч. пер.)
— И вы согласились?
— Ну разумеется, кто же откажет такой женщине? Я, знаете ли, вхож в закулисье, так что выполнить просьбу мне труда не составило…
— Аженор! Месье Паже! Что вы там шепчетесь? Вам так одни крошки достанутся!
— Идем, Мария, уже идем!
У Мельхиора, все это время лежавшего неподвижно, затекли руки и ноги. Он, кряхтя, потянулся и презрительно сморщился: «Жалкие смертные! Время — как сломанный кран, подтекает минутами, кап-кап. Давайте растрачивайте его — злословьте, судачьте, исходите желчью, превозносите бездарей, бахвальтесь своими скудными талантами! Но пути-то Господни неисповедимы…»
Съеденный на три четверти бисквитно-кремовый дворец Гарнье сейчас напоминал скалистый берег, подточенный ветрами и волнами. Половые, вероятно опасаясь, как бы гостей не загрызла совесть при виде этих скорбных руин, расторопно уволокли торт на кухню и подали кофе с крепкими спиртными напитками. На вытоптанном газоне вокруг стола остатками пиршества лакомились вороны, косясь на любителей польки — несколько парочек уже отплясывали под аккомпанемент кларнета и скрипки. Поскольку мужчин среди гостей было меньше, чем женщин, дамы танцевали с дамами.
К кларнетисту подбежал посыльный и вручил ему сверток в розовой бумаге. Тони Аркуэ покинул импровизированный дансинг, но ненадолго — вернулся через пять минут с довольной физиономией и снова взялся за инструмент.
Веселье разгоралось. Мельхиор даже поймал себя на том, что отбивает ритм правым кулаком по левой ладони. Он тут же спрятал руки за спину и, глядя в безнадежно чистое небо, пробормотал:
— Ну что же Ты, Отец Всемогущий? Сегодня потоп устроишь или как?
Господь порешил, что сегодня дождя не будет, так что вдохновленная хорошей погодой Ольга Вологда отправилась на причал узнать цены на аренду лодок.
— Пятьдесят сантимов с пассажира за полчаса! Однако, у этого парня губа не дура! — возмутился Жоашен Бланден, покосившись на прокатчика, который беспечно орудовал во рту зубочисткой, приглядывая за своим лодочным хозяйством.
— Это уж точно! За такие деньги можно неспешно и со всей приятностью пересечь Ла-Манш, дабы поприветствовать коварный Альбион! — поддержал его Тони Аркуэ.
Но дамы уже разохотились до водной прогулки — озеро тотчас было переименовано в «венчальный пруд» и населено страшными морскими чудовищами, вероломно принявшими обличье уток. Спасаться от чудовищ предполагалось метким ударом веслом.
Притаившись в кустах на берегу, Мельхиор Шалюмо наблюдал, как Ольга Вологда усаживается в лодку в сопровождении двух музыкантов, Ламбера Паже и толстого владельца скобяной лавки. Аженор Фералес, Мария, бывший пожарный и две балерины отчалили вслед за ними на другой посудине. А рыбак, которому недавно посчастливилось выудить башмак, с негодующим видом сложил раскладной стул и прибрал снасти.
— Эй, салаги, прибавить ходу! — закричала Ольга Вологда. — Нас преследуют пираты! Если замешкаемся — болтаться нам всем на реях!
Заскрипели уключины, весла взметнулись и, опустившись, вспенили воду, лодка рванулась вперед под дружный хохот и воинственные кличи команды.
— Я лихой капитан! — объявил Тони Аркуэ. — Юнга Вологда — на фор-салинг! Матросы Бланден и Бруссар — налечь на весла, лодыри!
— Сам ты лодырь! — пропыхтел багровый от натуги Жоашен Бланден.
— Дорогуша, я ведь лихой капитан — мы, лихие капитаны, все такие! — парировал Тони.
Ламбер Паже, съежившись на носу лодки, мужественно боролся с водобоязнью — недугом, естественным у человека, который умеет плавать только в море биржевых котировок. Сын разорившегося аристократа, он рано стал сиротой и с годами присоединился к сборищу бездельников из тех, что занимаются биржевыми спекуляциями без особого риска, скорее с опаской и исключительно ради того, чтобы обеспечить себе пропитание. Накануне месье Паже до вечера проторчал на улице Вивьен, [16] где, умирая от скуки, выслушивал предложения о продаже и покупке акций. Пережить этот унылый день ему помогла лишь мысль о том, что завтра предстоит прогулка в Венсенском лесу с восхитительной Ольгой Вологдой. Он не обманывался на свой счет: конечно, его неказистая внешность не способна привлечь танцовщицу, но, кажется, разорившись на пралинки, он все же снискал ее благосклонность. А ни на что иное Ламбер Паже и не рассчитывал — ему, закоренелому холостяку, было не привыкать довольствоваться малым. В юности он мечтал стать балетным хореографом, но не сложилось, опыт приобрести не удалось, и пришлось ограничиться сочинением либретто — последнее из десятка написанных им даже вызвало одобрительные отклики некоторых знакомых критиков из музыкальных кругов. Однако в свои тридцать пять лет он ждал от жизни большего, чем скудная похвала, да еще со стороны приятелей. Он жаждал славы.
16
На улице Вивьен находится Парижская фондовая биржа. (Примеч. пер.)
— Поддайте жару, морские волки! Навались! Берег близко, мы почти спасены! Пираты отстают! — надрывался взлохмаченный и раскрасневшийся Тони Аркуэ — ему очень нравилась роль покорителя морей.
Жоашен Бланден и Анисэ Бруссар гребли изо всех сил, играя мускулами друг перед другом — каждый старался поднять весла повыше и оттолкнуться помощнее, чем напарник. Жоашен, поглядывая на балерину, думал о том, что она может сколько угодно делать вид, будто не замечает его авансов, — эта дамочка все равно упадет в его объятия, как скрипка в футляр, и даже бросит богатого любовника ради него, Жоашена. Уж он-то знает женщин: все они рано или поздно начинают делать, так сказать, орфографические ошибки в клятве верности, вот и обворожительной Ольге Вологде тоже не сохранить грамотность.