Маленький дракон с актерского факультета
Шрифт:
Катерина склонилась над лежащим рыцарем. Квентин побледнел, тихо постанывал, и девушка испугалась, что рана может оказаться слишком серьезной для её более чем скромного медицинского опыта.
Но беглый взгляд на рану успокоил её. Просто юноша впервые оказался ранен. А, значит, впервые понял, что такое настоящая боль.
А то, что он не может не стонать, так это индейцев специально учили без звука переносить боль, а европейцы от них сильно отличались...
"До чего ты, Катерина, вредная девица!" - сказал совсем рядом мужской,
– Надо не забывать ставить мыслезащиту!
– с досадой сказала она вслух, будто самой себе.
– Иначе, всяк шустряк так и норовит подслушать!
Поодаль, словно уходя прочь, голос ещё раз хихикнул и все стихло.
Квентина после перевязки отнесли в его апартаменты - Патрик сам во всем разберется, а пока она снова поднялась на трибуну и пожаловалась довольно улыбающейся магине:
– Скачу туда-сюда, как белка.
– Ничего, раз для дела надо!.. Представь, ещё три пары, и все станет ясно.
Гарольд затрубил, и на арену вышел... нет, ворвался Роланд неистовый. Поклонился женщинам и занял боевую стойку. Ему предстояло драться с эллином Менелаем.
По виду оба бойца не уступали друг другу в воинском мастерстве. Роланд крутился волчком вокруг Менелая, но тот стоял непоколебимо, не пуская неистового рыцаря в свои пределы.
Решила поединок нелепая случайность. Роланд сделал выпад, Менелай легко увернулся, но край его туники зацепился за острие меча Неистового. Тот резко дернул на себя оружие, оцарапав при этом бедро грека. Полилась кровь, и бдительная Полактия Фортунатовна замахала белым платком.
Катя услышала даже, как заскрежетал зубами от огорчения бедный эллин, но условия были жесткими - до первой крови.
Негр - служитель ристалища - увел за собой раздосадованного Менелая, а Роланд послал дамам воздушный поцелуй и шутливо продемонстрировал свое желание сражаться за них до конца жизни. Пантомима их рассмешила.
Катя все же спустилась, осмотрела рану. Заговорила кровь. На бедре Менелая осталась лишь розоватая полоска. Со временем и она исчезнет. Грек с уважением посмотрел на молодую женщину, которой было знакомо искусство врачевания.
И ещё кое-что промелькнуло в его взгляде. Сожаление, что не мог предстать перед юной прелестницей во всей мужской красе, ведь у себя на родине он был выдающимся воином.
Катя не удержалась, сотворила кремовую розу и ему. Воин остался доволен: значит, девушка поняла, что он - боец достойный. А Катя посмеялась про себя: как и крути, а ей приходится здесь лечить не только тела, но и души проигравших воинов.
– Какой досадный случай!
– шепнула ей Полактия.
– Скажи, разве можно было такое предусмотреть? Когда пускаешь действие на самотек, конечно.
Труба гарольда вызвала следующую пару: рыцаря Бенедикта и бывшего сержанта "зеленых беретов" Сэма Уолкера. Глянув на последнего, Катя тихо ахнула: понтярщик! Но для старшей подруги подобрала слово поприличней:
– Пижон!
А магиня, покосившись на девушку, согласно кивнула:
– Еще какой!
Скажите на милость, ну кто, кроме него, мог догадаться выйти на арену, где сражаются вооруженные и хорошо защищенные люди, в белой шелковой рубашке с широкими рукавами, стянутыми у запястья, и узких бархатных штанах, заправленных в высокие сапоги с ботфортами. Довершала этот дерзкий наряд длинная шпага. Против тяжелого меча!
Вот об кого, наверное, вдребезги разбилась хваленая логика Патрика Осборна! Катя представила себе, как Сэм, говоря словами её сверстников, "включает дурку" и, непонимающе хлопая глазами, доказывает, что он человек современный, и такое старье, как меч, ему не по руке. Эти тупые упрямые янки!
Возможно, Патрик даже вышел из себя, но доказать ничего упрямцу так и не сумел. При том магу ещё предстояло уговаривать Бенедикта, объясняя ему, что среди нормальных воинов случайно затесался такой вот придурок...
Рыцарь сражаться согласился, но в придурка вряд ли поверил. И свои доспехи не стал снимать - кроме шлема. Теперь сидящие на трибуне женщины могли видеть его густые с сединой кудри и мужественное в шрамах лицо бывалого воина.
А солнце припекало.
– Не кажеся ли вам, Полактия Фортунатовна, - вкрадчиво поинтересовалась Катя, - что на нас надвигаются пески?
Магиня удивилась.
– Это, вероятно, образ?
– Это - логический вывод. Скоро мы ощутим жар пустыни. Надеюсь, вы не станете сжигать нас заживо, а всего лишь засыплете замок Мередита песком?
– Пожалуй, градусов на пять я промахнулась, - нехотя буркнула черный историк, но не стала продолжжать опасную тему, а сказала чересчур эмоционально.
– Каков вирджинец, а? Ставлю один к десяти, что он выиграет.
– Вы не боитесь, что Патрик разозлится?
– Ну, волка бояться - в лес не ходить.
– А не бояться - домой не попасть.
– Бог не выдаст, свинья не съест. Уговор дороже денег. В чем меня можно упрекнуть? Разве я нарушила хоть один пункт нашего с Осборном договора? Заклинаний я не творю, ибо моя магическая сила под замком. Страдаю от жары вместе со всеми...
– Коварная вы женщина. Хотела бы и я научиться, добиваться своего ничего не нарушая.
– Фу, детка, какие твои годы!..
– поколдуй с мое!
– неожиданно кокетливо проговорила магиня, полностью соответствуя сейчас образу наивной неискушенной девушки.
А на арене разворачивалось сражение, больше похожее на фарс.
Малоподвижный в своих доспехах Бенедикт неспешно двигался вокруг легкого на ногу Сэма, который играл с ним, как кошка с мышью.
Рыцарь несколько раз пытался нанести роковой удар - все-таки меч есть меч, - но всякий раз вынужден был отступить, чувствуя острое жало шпаги в опасной близости от лица и даже от сочленений доспехов, куда шпага, в отличие от меча, легко проникала.