Маленький оборвыш (др. издание)
Шрифт:
– Пойдем, – сказал я, перекидывая ногу за стенку фуры, – пойдем туда, где светит солнце, чего нам сидеть здесь в темноте!
– Всякий идет, куда ему дорога, – проворчал Моульди, – иди туда, коли хочешь!
– А вы с Рипстоном разве не пойдете?
– Мы пойдем туда, куда всегда ходим, в Ковент-Гарден. Что там делать около реки?
– Может быть, он идет собирать кости, – заметил Рипстон.
– Хорошее дело! Получать по фартингу за фунт, да только этот фунт еще нужно набрать! А барочники [9]
9
Барочник – владелец барки, небольшого грузового судна.
– Нет, я этого дела не знаю.
– Так что же ты думаешь делать?
– Мне все равно. Мне надо только чем-нибудь заработать себе на хлеб. Я думал взяться за лаяние, ведь это хорошо, а?
Оба мальчика переглянулись и засмеялись.
– С чего это ты вздумал? – спросил Моульди. – Разве ты уже у кого-нибудь лаял?
– Нет, я так только пробовал, учился, помните, вчера на рынке.
– В самом деле? Э, да у тебя славный голос! – сказал Моульди.
Мне было очень приятно слышать эту похвалу.
– Значит, ты думаешь, – обратился я к Моульди, – мне удастся найти себе хозяина и заработать этим хлеб?
– Хозяина ты, может быть, найдешь, – ответил Моульди, – а уж на счет хлеба… – он сделал выразительный жест рукой. – Мы попробовали это дело, да и многие знакомые нам мальчики пробовали. Ничего в нем нет хорошего, правда, Рип?
– Еще бы, – подтвердил Рипстон. – Что за жизнь! Встанешь поутру, еще совсем темно, должен везти тележку на рынок, потом присматривать за тележкой, пока хозяин закупает разные разности; коли он торгует овощами, надо их мыть и раскладывать, а потом шляться целый день и кричать по улицам.
– Вечером, – подхватил Моульди, – весь товар сложат в одну корзинку, и опять надо бегать с ним да орать, пока не погаснут огни во всех домах. И за все это что получишь? Только что покормят.
– И покормят-то не всегда, – прибавил Рипстон.
Это было далеко не утешительно. Я надеялся сделаться лаятелем, и эта надежда заставила меня бросить отцовский дом и потом идти за Рипстоном и Моульди к Ковент-Гардену. А вот теперь оказывается, что двое мальчиков уже пробовали заниматься лаянием и бросили это дело как невыгодное.
– Чем же вы добываете себе хлеб? – спросил я у своих товарищей.
– Чем добываем? Разными разностями, – ответил Моульди.
В это время мы все трое шли по тому узкому проходу, через который вошли вчера ночью.
– Мы глядим в оба, и что попало, то и хватаем, – пояснил Рипстон.
– Значит, у вас ничего нет определенного?
– Э, нам нельзя быть разборчивыми! – сказал Моульди. – Иной раз так хорошо, что сидим себе да подъедаем жареную свинину, а другой раз куска хлеба не достанем: это дело счастья.
– А всего лучше то, что никогда не знаем, когда подвернется счастье. Вот хоть, например, вчера вечером. За целый день
– Я видел только в балагане.
– О, это совсем не то! Мы ходим в настоящий театр, где дают славные пьесы: «Капитан-вампир», «Пират пустыни» и разные другие.
В это время мы вышли на набережную; там было очень тихо, церковные часы только что пробили пять.
Моульди остановил нас.
– Слушай, – сказал он мне, – прежде чем идти дальше, ты должен решить, пойдешь ты вниз по реке или в Ковент-Гарден со мной и Рипстоном.
– Да я бы лучше с вами пошел, кабы вы позволили.
– Чего тут позволять! Всякий может идти, куда хочет! Ты, главное, придумай, за какую работу ты возьмешься.
– Я не знаю никакой работы, я совсем один и не знаю, за что взяться, – ответил я. – Я бы хотел идти с вами, чтобы вы меня научили!
– Да ты сам-то как хочешь? – спросил Рипстон. – Работать сам по себе или идти с нами в долю?
– Я бы лучше хотел идти к вам в долю! – с радостью ухватился я за это выгодное предложение.
– Ну, хорошо, так ты и во всем должен быть с нами в доле: с нами и работать, и есть, и жить.
– Конечно.
– Значит, ты пойдешь с нами и будешь делать то же, что мы, – кивнул Моульди. – Все, что найдешь, все, что получишь, все будешь отдавать нам, ничего не истратишь без нас?
– Никогда, я знаю, что это нехорошо.
– И если тебя поймает полиция, ты не выдашь нас, чтобы самому вывернуться из беды?
– Согласен.
Я на все соглашался, хотя не вполне понимал, чего от меня требовали.
– Ты будешь нам верным товарищем, не струсишь, не изменишь?
– Никогда.
– Ну, так и по рукам. Мы товарищи. Пойдем, примемся сейчас же за работу.
Судьба моя была решена. Пробыв целый день и целую ночь вне дома, я не смел и думать о возвращении туда. Кроме того, жизнь, которую вели мои новые товарищи, казалась мне гораздо приятнее моей домашней жизни: их никто не бил, они делали, что хотели, ели иногда свинину, чего мне никогда не доставалось от миссис Бёрк, и даже ходили в театр.
Эти мысли занимали меня, пока мы дошли до Ковент-Гардена. Мы не вошли в крытую часть базара, а стали ходить по окраинам, где нагружались тележки и тачки. Мы долго ходили таким образом, и я уж хотел спросить, когда же начнется наша работа, как вдруг Рипстон отбежал от нас и кинулся к человеку, стоявшему с поднятым пальцем возле груды салата.