Маленький плут и няня
Шрифт:
– Да? Ладно, пусть так, – согласился Боццарис. – Однако я не вижу особой связи между…
– Вы знакомы с той леди, что живет в «Кленах»?
– Ты имеешь в виду Стеллу Гануччи?
– Нет, – помотал головой Нюхалка.
– Эта Стелла Гануччи – пикантная штучка! – вздохнул Боццарис. – А какая грудь!
– Да, да, согласен. Но я имел в виду леди, которая живет там сейчас и заботится о мальчишке Гануччи.
– Я еще помню, как Стелла Гануччи выступала в Юнион-Сити, – продолжал Боццарис не в силах остановиться. – Я тогда был еще совсем мальчишкой! В те времена она была Стелла Стардест [3] . Прожектор выхватывал
3
Стардест (англ. stardust) – звездная пыль. Стелла в переводе с итальянского – звезда.
– Воображаю! Но я имел в виду леди, которую зовут Нэнни.
– Право, не помню, чтобы я имел удовольствие слышать о ней.
– Нэнни приходила ко мне этим утром. Хотела разузнать о каком-то тяжком преступлении, которое якобы было совершено во вторник вечером.
– И что ты ей сказал?
– Ничего. Но голову даю на отсечение, что телеграмма насчет денег напрямую связана с этим самым делом. Иначе зачем бы Гануччи такие деньги? Да еще срочно.
– Интересно, что за преступление она имела в виду? – задумался Боццарис.
– Пока не знаю, – отозвался Нюхалка, – но наверняка это что-то серьезное! Держу пари на что угодно!
– М-м-м… – пробурчал Боццарис и скрестил руки на груди.
Подумав немного, он откашлялся, прочистил горло, наклонился вперед, облокотившись о стол, и бросил вопросительный взгляд на своего собеседника. – Уверен, Нюхалка, ты знаешь, какая у меня репутация. Да это все здесь знают, не ты один. Я – боец, и, помяни мое слово, всем в участке это известно. Я был таким еще в незапамятные времена, когда до лейтенантских нашивок мне было как до Луны. Тогда я был еще простым патрульным, исшагавшим весь Стейтен-Айленд вдоль и поперек. И оставался им все эти годы, иначе шиш бы добрался из Стейтен-Айленда до этого кресла! Но даже сейчас, добившись всего, что хотел, могу сказать, что есть на свете одна вещь, которую я не терплю – это зло! Для меня зло – это нечто, совершенно противоположное добру. Это смерть, а я люблю жизнь. Скажи, Нюхалка, ты никогда не замечал, что слово «зло», если его прочитать задом наперед, означает «жить»? [4] .
4
Зло – evil (англ.), жить – live (англ.).
– Да что вы? – удивился тот. – Вот никогда бы не подумал!
– А ты попробуй, – посоветовал Боццарис.
– Точно, – хмыкнул тот, – теперь-то я и сам вижу. Вот здорово!
– Да, так вот, – продолжал Боццарис, – но если есть на свете что-то такое, что я ненавижу еще больше, так это преднамеренное зло. Зло, которое человек творит собственными руками, при этом отлично понимая, что делает. Так вот, для меня Кармине Гануччи и такие, как он, и есть это самое преднамеренное зло.
Послушай, Нюхалка, сейчас я скажу тебе то, чего не говорил еще никому. В душе я всегда был бунтарем, черт бы меня подрал! И мне всегда казалось дьявольски несправедливым, что такие подонки, как Кармине Гануччи, которые творят одно только зло, гребут деньги лопатой. Да, да, они, брат, купаются в золоте, можешь мне поверить! А я, лейтенант полиции, у которого к тому же в подчинении целый участок… знаешь, сколько я зарабатываю в год?! 19 781 доллар и 80 центов! Девятнадцать гребаных тысяч, Нюхалка, чтоб я сдох! Как ты считаешь, это справедливо?
– Думаю, это чертовски несправедливо, лейтенант, – совершенно искренне ответил тот. – Но с другой стороны, кто сказал, что в нашей жизни все всегда по справедливости? И все равно мы… каждый из нас, лейтенант, должен смиренно нести этот чертов крест…
– Нюхалка, – перебил его Боццарис.
– Да, лейтенант?
– Послушай, ты что, забыл, что я терпеть не могу богохульства?
– Простите, – сконфуженно пробормотал тот.
– Богохульство, сквернословие и зло всегда идут рука об руку.
– Я, откровенно говоря, вообще редко чертыхаюсь, – потупил глаза Нюхалка.
– Вот и молодец, – похвалил его Боццарис, – давай и дальше так. Так ты понял, что я хотел тебе сказать?
– Нет… не совсем, – с сомнением протянул Нюхалка.
– Как ты считаешь, почему этот человек из «Вестерн Юнион» связался со мной?
– Ну… чтобы дать вам знать об этой телеграмме, что послал Гануччи. Разве нет?
– Да, верно, но почему именно мне? В конце концов, он один из наших лучших, самых доверенных осведомителей, вроде тебя, Нюхалка. Естественно, не такой уважаемый, как ты, но весьма и весьма достойный человек. А теперь подумай и скажи: почему он все-таки связался именно со мной, а не, скажем, с кем-нибудь из Особого отдела, к примеру?
– Ну и почему? – спросил Нюхалка.
– Да потому, что ему хорошо известно, что я поклялся до последнего вздоха вести непримиримую войну с силами зла, – объявил Боццарис.
– Ax, вот оно что! – протянул Нюхалка., – А Кармине Гануччи и есть живое олицетворение зла. Так что когда наш человек в «Вестерн Юнион» перехватил телеграмму, которую этот пособник дьявола послал своим поверенным, он и позвонил не кому-то, а мне! Он-то хорошо знает, что я сделаю! Я не эти парни из Особого отдела, которые настолько обленились, что день-деньской боятся оторвать свои жирные задницы от теплого кресла! Господи, прости мою душу грешную!
– Понятно, – пробормотал Нюхалка.
– Еще бы не понятно, – кивнул Боццарис. – А кроме того, ему хорошо известно, что за такую информацию я плачу двадцать пять долларов. Столько же – двадцать пять зеленых – получишь и ты, если, конечно, то, что ты разузнал, действительно важно.
– Да? – сразу же заинтересовался Нюхалка. – Правда? Вы готовы заплатить мне двадцать пять долларов? Вот здорово! А то у меня сейчас туго с наличностью.
– Был бы счастлив вручить тебе эти двадцать пять долларов прямо сейчас, – кивнул Боццарис. – Вся беда только в том, что ты мне не принес ничего нового, верно? То, с чем ты пришел, мне уже и так известно.
– Ну, не совсем так, – возразил Нюхалка. – Вернее, не все…
– А что, к примеру? – заинтересовался Боццарис.
– А то, что вы и понятия не имели ни о каком тяжком преступлении, которое было совершено вечером во вторник, верно? – подмигнул Нюхалка.
– А-Я?! Да знаешь, сколько тяжких преступлений было совершено только в этом самом районе? Четыреста десять! И о каждом из них мне известно.
– Да. Но вы не знаете, что как раз это тяжкое преступление может быть напрямую связано с…
– И что же это за преступление? – улыбнулся Боццарис. – Ты ведь понимаешь меня, Нюхалка, верно? Увы, пока что ничего конкретного ты не сказал.
– А что же именно вы хотите узнать? – уныло спросил Нюхалка. – За кем оно, верно?
– Знаешь, мне все эти тяжкие преступления уже просто как кость в горле, – пожаловался Боццарис, – я уже слышать о них не могу! Да тут шагу не шагнуть, чтобы не услышать о чем-то подобном! Думаю, не без гордости могу поклясться в том, что в моем районе совершается куда больше тяжких преступлений, чем в целом городе! Так что не рассказывай мне об этом! Я уже по горло сыт всей этой пакостью!