Маленький плут и няня
Шрифт:
Попытка преднамеренного убийства, да еще второй степени – это тебе не шутка! А именно так, возможно, и будет звучать выдвинутое против тебя обвинение! Знаешь, сколько тебе светит?
Пять лет! И это если не учитывать предыдущих нарушений закона, которых у тебя хватает! Ведь у тебя уже три привода, Вилли, правильно? Так что на четвертый раз, парень, отвертеться не удастся. Быть тебе за решеткой, Вилли!
– Это просто смешно! – фыркнул тот. – Этот человек и в самом деле пытался украсть мои деньги!
– Ладно,
– Они были нужны моей сестре.
– Для чего?
– Моя сестра, которую зовут Мэри Шекспир и которая проживает в…
– Нас тут совершенно не интересует твое генеалогическое древо, – буркнул Боццарис.
– Моя сестра собиралась отправиться в Сан-Франциско, чтобы подать там протест.
– Против чего?
– Условий, – объяснил Вилли, – которые, и вы сами это знаете, никуда не годятся. Подать протест стоит очень дорого.
Она обратилась ко мне за помощью, и я согласился отдать ей собственные сбережения.
– Это самое чистейшее собачье дерьмо, о котором я когда-либо слышал!
– Богом клянусь, это чистейшая правда!
– Ладно, пусть так. А теперь выкинь это из головы и объясни еще раз, для чего тебе понадобилось иметь при себе такую сумму. Для чего ты снял деньги со счета?
– Это не имеет никакой связи с карточной игрой, – заявил Вилли.
– С какой такой карточной игрой? – насторожился Боццарис.
– А вы обещаете мне забыть обо всех вздорных обвинениях, выдвинутых против меня в этой вашей бумажке, если я все расскажу? Не говоря уже о том досадном недоразумении, что случилось сегодня, тем более что на этот раз я сам стал жертвой бандитского нападения?
– Я не имею права брать на себя подобные серьезные обязательства, – пожал плечами Боццарис.
– В таком случае и я не имею права брать на себя определенные обязательства и сообщить вам сведения о карточной игре.
– Какой карточной игре? – вскинулся Боццарис.
– Какой карточной игре? – передразнил его Вилли.
– О той самой, – буркнул Боццарис. – Сам небось знаешь о какой. Если информация, которую ты мне сообщишь, будет иметь какое-то значение, хотя лично я в этом сомневаюсь, может, мне и придет охота забыть о длинном хвосте преступлений, которые тянутся за тобой, словно шлейф кометы. А также о том, как сегодня ты избивал этого парня. Конечно, если бедняга не отдаст в больнице концы. Сам понимаешь, в этом случае, как ни печально, но тебе, Вилли, придется ответить за убийство.
– Ну а теперь мне можно идти? – спросил Вилли.
– Только если расскажешь мне о карточной игре, – сказал Боццарис.
– Что вы хотите знать?
– Когда?
– Сегодня вечером. Ровно в восемь часов.
– Где?
– У Селии Месколаты.
– Блэк-джек? [6] .
– Нет.
– Какие ставки?
– Очень высокие.
– Сколько игроков?
– Шестеро.
– М-м-м… – задумчиво протянул Боццарис.
Откуда-то слышалась музыка.
6
Блэк-джек – игра в очко.
Как обычно, они после обеда прогуливались по Виа Квисисана, потом остановились выпить по стаканчику на Пьязетта.
И теперь, распахнув настежь окна спальни, чтобы впустить свежий ночной ветерок, Стелла напрасно пыталась уснуть. Кто-то неподалеку терзал струны гитары, явно корчась в муках неразделенной любви. К тому же делу отнюдь не помогал оглушительный храп Кармине.
– Кармине? – шепотом позвала она.
– М-м-м?..
– Ты спишь?
– Да.
– Кармине!
– М-м-м?..
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Говорю же тебе, я сплю!
– Кармине, у меня дурное предчувствие. Мне кажется, что-то случилось с Льюисом.
– Спи. Что с ним могло случиться?
– Откуда нам знать, что с ним ничего не произошло?
– Нэнни прекрасно известно, где мы и как нас найти. Если бы что-то случилось, она бы позвонила. Но ведь она не звонила, верно? Поэтому я уверен, что с ним все в порядке.
– И все же…
– Спи, Стелла!
– Ладно, Кармине. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Стелла.
Стелла лежала и слушала, как в темноте рыдала гитара. Жаль, что она не знает ни слова по-итальянски. Тридцать лет назад, когда Кармине предложил ей выйти за него замуж, Стелла простодушно возразила:
– Но, Кармине, ведь я не знаю ни слова по-итальянски!
– Но какое это имеет значение? – удивился он. – Ведь мы же любим друг друга!
– Представь, что к тебе придут твои друзья. Они начнут говорить между собой по-итальянски, а что тогда делать мне?
– Я попрошу их говорить по-английски, – ответил Кармине.
– Да, конечно… но захотят ли они?
– Непременно захотят, – твердо сказал он, выразительно подмигнув ей, и это окончательно убедило Стеллу. Кармине, который был старше ее на целых двадцать лет, уже тогда вызывал ее восхищение тем, что всегда твердо держал свое слово.
Так было и на этот раз. Когда бы его приятели, забывшись, ни переходили в ее присутствии на итальянский, он тут же останавливал их: «Говорите по-английски!» И вот вам результат – за все эти годы Стелла так и не выучила ни слова по-итальянски. И не то чтобы она так уж жалела об этом… разве что в такую ночь, как эта, когда она отчаянно тосковала по дому, а в темноте звенела и плакала гитара и чей-то голос пел о том, чего она не могла понять.