Маленькое чудо

Джеймс Мелисса

Долгие минуты Джерри неподвижно сидел на диване. Казалось, он окаменел. Затем, прикрыв рукою глаза, он глухо произнес:

— Софи сказала, что сделает это, если ты попросишь ее, Анна. Она сказала, что не будет возражать против того, что…

Анна поняла, что он хотел сказать. Они с Ли уже обсуждали этот вопрос. Анна знала, что Ли тоже согласится сделать это.

— Софи не понимает, о чем ты ее просишь. Ты не знаешь, что это такое, Джерри. И никогда не узнаешь, — тихо сказала она. — Ты никогда не чувствовал, как растет в тебе твое дитя, не

ощущал ту радость, когда ребенок в тебе впервые шевельнулся. Я не могу просить ни мою сестру, ни мою любимую подругу пройти через это…

С глубоким состраданием она смотрела, как его мечты умирали у нее на глазах. Джерри сидел неподвижно, одной рукой прикрыв глаза. Молчаливый, разбитый.

— Мои мечты всегда были твоими, Джерри, но я не понимала этого, пока ты не попросил меня зачать Адама. Но независимо от того, чьи мечты это были, они умерли вместе с Адамом…

Он медленно убрал руку с лица. Оно по-прежнему было бледным, глаза потемнели от боли.

— Подожди здесь. — Резко поднявшись, Джерри вышел из комнаты. Через секунду он вернулся обратно, держа в руках большой пакет. — Я подумал о тебе, когда увидел это.

Анна машинально взяла пакет и заглянула внутрь. И почувствовала, как рот ее расплылся в улыбке.

— Джерри…

— Ты говорила, что никогда не ощущала Джарндирри своим. Сделай его своим — купи новую мебель, разрисуй все, что хочешь, — или возьми это с собой, когда захочешь уйти, — тихо сказал он.

Анна достала из пакета три длинные кисточки. Она всегда предпочитала делать вещи своими руками, чем покупать их в магазине…

— О, Джерри…

Лицо его все еще было бледным, в глазах сквозила мука, но он улыбался.

— Ты всегда хотела быть учителем рисования, но не брала в руки кисти и краски с тех пор, как окончила университет. Я подумал, что ты снова захочешь заняться живописью — использовать те знания, которые получила в студенческие годы. Художественные школы нуждаются в учителях, а ты можешь, используя Интернет, давать уроки детям, живущим в отдаленных районах. Научишь их создавать такие прекрасные вещи, как эти. — И Джерри указал на картины, украшавшие стены гостиной.

Анна написала их несколько лет назад: свою последнюю картину она назвала просто: «Дом». На ней было изображено поместье Джарндирри в сезон дождей. Молнии сверкали на небе, а мужчины на мотоциклах преследовали норовистого жеребца.

Она внимательно взглянула на тщательно подобранный набор для художественного творчества: три палитры, краски — масляные, акварельные, акриловые, цветные мелки, ткань и нитки для вышивания…

— Я… я не рисовала тысячу лет, за исключением… Комнаты Адама. Высокого детского стульчика, и колыбельки, и погремушек для него…

Она почувствовала, как он привлек ее к себе.

— Я знаю, любовь моя, я знаю. — Он обнимал ее, нежно целуя в волосы, а она тихо плакала. — Искусство было твоей мечтой. Искусство и обучение детей. Но я не думал, что это было важнее, чем жить здесь, быть вместе, иметь детей. Я считал, что то, что

у нас есть, и то, что я даю тебе, достаточно. Я был не прав. — Наклонившись, он поцеловал ее в щеку, потом — в другую. — Исполни свою мечту, Анна. Ты можешь остаться или уйти.

— Спасибо тебе, — сказала она, запинаясь.

— Не надо меня благодарить, Анна. Я просто возвращаю тебе то, что принадлежит тебе по праву.

— Я все-таки должна уехать, — тихо сказала она, стараясь не смотреть на него, но не могла. На лице его отражалось невыразимое страдание. Он переживал — переживал за нее, а не за Джарндирри. Она больше не могла обманывать себя. Но… — Мне нужно понять, что я хочу, Джерри. Мне нужно найти собственный путь в жизни.

— Но разве он не здесь?

— Я не знаю! — вскричала она, ощущая себя несчастным человеком. — Ты и Джарндирри так долго доминировали в моей жизни, затмевая собой все, что я делала или хотела сделать, что я теперь не понимаю, смогу ли освободиться от тебя.

Его подбородок дрогнул.

— Именно поэтому Ли убежала в Джуррайи, — в конце концов пробормотал Джерри. — Она не хотела выходить за меня замуж и под этим предлогом сумела освободиться от власти отца и разорвать цепи, связывающие ее с Джарндирри. Я всегда это знал.

Анна кивнула:

— Она уехала. А мне пришлось остаться… О, как бы я хотела сделать то же самое, что и она!

— Ты тоже не хотела выходить за меня замуж?

Анна опустила глаза.

— Я безумно была влюблена в тебя. И ты знал об этом, я никогда не пыталась это скрыть. Я понимала, что ты никогда не будешь счастлив без земли. Поэтому я отказалась от своих желаний, чтобы ты был счастлив.

— А вот я вряд ли уехал бы отсюда. И никогда не думал отказываться от чего-то ради тебя… Но я… переживаю за тебя, Анна. Все еще переживаю… — Он явно силился сказать нечто большее.

Глубокая печаль пронзила ее сердце, но все же она улыбнулась:

— Я знаю, Джерри. По-своему ты переживаешь. Но… я давно потеряла себя, а ты этого даже не заметил.

Широким шагом он подошел к окну, за которым висела пелена дождя. Казалось, что сверху обрушился водопад.

— У нас должен быть выход. Я сделаю все, чтобы исправить положение.

— Ты ни за что не оставишь Джарндирри, — тихо сказала она.

Он повернулся к ней, глаза его были затуманены. Ему не надо было говорить. Она понимала, что выбора нет.

— Я хочу состариться с тобой, Анна. Ни с одной женщиной, только с тобой.

Прекрасные, трогательные слова — но он имел в виду Джарндирри.

— Есть женщины, которые мечтают о таком мужчине, как ты, Джерри. Женщины, которые любят землю, которые не требуют уступок и… и того, что ты не можешь дать. Женщины, которые могут родить детей. Меня с трудом теперь можно назвать женщиной. — Она чуть не задохнулась, когда произнесла эти слова.

— Это не правда, — пробормотал он, закрыв глаза и сжав кулаки. — Ты моя женщина, единственная, кого я хочу.