Малиновский. Солдат Отчизны
Шрифт:
При слове «Верден» едва ли не все присутствовавшие поёжились — таково было магическое воздействие этого маленького городка на северо-востоке Франции, где в 1916 году развернулись бои между французскими и германскими войсками. Это была борьба на истощение, за два с половиной месяца немцы смогли продвинуться всего на семь километров! В результате под Верденом немецкий стратегический план потерпел полное поражение. Формула немцев «артиллерия разрушает, а пехота занимает» дала осечку, обе стороны понесли колоссальные потери, и вся операция получила название «верденской мясорубки», ставшее нарицательным.
После
— Я отправляюсь в Альпы. Сейчас, когда вопрос со Сталинградом практически решён, можно позволить себе хотя бы немного отдохнуть.
— Бергоф — прекрасное место для отдыха, мой фюрер! — одобрил Геббельс. — Там вас и застанут победные вести о полном взятии Сталинграда!
8
Операция «Уран» строилась на исключительно точных расчётах, уже в ходе её разработки Жуков, Василевский и другие полководцы твёрдо верили в успех.
В самом деле, почти трёхмесячные оборонительные бои наших войск в Сталинграде, хотя и стоили очень многих жертв, были наглядным доказательством того, что советские воины могут выстоять даже в таких сражениях. Уверенность в успехе базировалась и на том, что сейчас советское командование располагало большими людскими ресурсами и новейшим вооружением, которое всё в нарастающих количествах поставлял тыл.
Трезво оценили и противника. Слабостью немцев было сейчас то, что их фронт и все коммуникации неимоверно растянулись. К примеру, группа армий «Б», которая вела бои на Воронежском и Сталинградском направлениях, растянулась на 1300 километров. А это — 82 дивизии и 4 бригады, ослабленные в ходе наступательных боёв. Почти тысячу километров составлял фронт и у группы армий «А», которая забуксовала на Северном Кавказе. Потери немцев были огромны, а пополнять войска живой силой, вооружением и боеприпасами стало невероятно сложно: войска слишком растянулись. Резервы вермахта были если не полностью исчерпаны, то всё же не давали возможности в достаточной мере пополнять войска свежими частями. Тем более, что советское командование осуществляло, хотя и частные, операции наступательного характера на Северном и Центральном фронтах, и немцы не решались перебрасывать отсюда свои дивизии на Сталинградское направление.
В середине октября Гитлер был вынужден отдать приказ о переходе к обороне, За исключением районов Сталинграда, Туапсе и Нальчика. Этим он рассчитывал создать условия для нового наступления в следующем году.
Гром небывалой мощности грянул 19 ноября 1942 года. Ровно в половине восьмого утра на трёх главных направлениях наступления Юго-Западного фронта реактивные миномёты «Катюша» дали мощнейший залп по противнику. В течение полутора часов вели огонь три с половиной тысячи орудий и миномётов — и всё это на участке фронта протяжённостью всего 28 километров! К полудню в прорыв пошли танковые корпуса и пехота. Гитлеровские войска были в шоке, их охватила паника.
На следующий день начал наступление Сталинградский фронт, а уже в четыре часа дня 23 ноября свершилось историческое событие, ставшее венцом операции «Уран»: в районе хутора Советского вокруг немецкой группировки сомкнулись стальным кольцом войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Враг оказался в котле. Теперь предстояло сделать всё для того, чтобы не выпустить его из ловушки и воспрепятствовать возможным попыткам деблокировать попавшую в западню трёхсоттысячную армию Паулюса.
9
Рано утром начальник штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер получил приказ срочно прибыть к Гитлеру. Не прошло и трёх минут, как автомобиль уже вёз генерала в рейхсканцелярию.
Войдя в кабинет фюрера, Цейтцлер удивился: вопреки его ожиданиям, Гитлер был внешне абсолютно спокоен. В его облике было даже нечто торжественное, словно он намеревался сообщить вошедшему генералу о только что достигнутой победе.
Едва поздоровавшись с Цейтцлером, Гитлер громогласно провозгласил, будто выступая с трибуны:
— Я не уйду с Волги!
Цейтцлер заранее решил, что и как он будет отвечать фюреру. Он прекрасно понимал, что вовсе не такого ответа будет ждать от него Гитлер. Он также понимал, что его ответ вызовет резкую отповедь фюрера, более того, он может в ту же минуту снять его, Цейтцлера, с должности, а то и лишить воинского звания и отправить на эшафот. И всё же, преодолев страх, генерал сказал, хотя и негромко, но твёрдо и даже упрямо:
— Мой фюрер, оставить 6-ю армию в Сталинграде невозможно. Это равносильно преступлению. Потерять её — значит проиграть на Востоке всю кампанию.
— Что?! — взревел Гитлер, и его глаза ошалело забегали по сторонам. — Не хотите ли вы сказать, что я совершаю преступление?
— Нет, нет и нет! — взмолился Цейтцлер. — Я лишь хочу предостеречь от ошибки, на которую вас толкают безумные головы! Армия гибнет, мой фюрер! В Сталинграде стоят страшные морозы, продовольствие на исходе. Десятки тысяч раненых лишены элементарной медицинской помощи. Не хватает боеприпасов. Все заверения Геринга о бесперебойном снабжении окружённых войск с воздуха обернулись фикцией. Кольцо окружения стягивается всё плотнее, лишая Паулюса возможности вырваться. Русские подтягивают всё новые силы...
— Всё это я слышал уже тысячу раз, Цейтцлер! — резко прервал его Гитлер. — Вы совершенно не учитываете дух немецкого солдата! Он предпочтёт смерть позорной сдаче в плен. Солдата надо воодушевить, возродить в нём волю к победе! Я отдал приказ, разрешающий награждение Железным крестом второй степени производить командирам рот, а первой степени — командирам батальонов. Это позволит воспламенить патриотический дух!
«Какие командиры рот? Какие командиры батальонов? — Цейтцлеру казалось, что он слышит всё это в дурном сне. — Ни в ротах, ни в батальонах уже почти нет командиров, да и награждать скоро будет некого — кто погиб, кто замёрз, кто умер от ран».
Он промолчал, понимая всю бесполезность своих возражений.
Гитлер резко нажал кнопку звонка на столе. В кабинет вбежал адъютант — офицер СС.
— Вызовите фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля!
Адъютант исчез так же стремительно, как и появился. Наступила гробовая тишина. До прихода вызванных Гитлер не проронил ни слова. Но едва Кейтель и Йодль вошли в кабинет, он провозгласил:
— Я должен принять очень важное решение. Но перед его принятием хочу услышать ваше мнение. Оставлять Сталинград или сражаться до победного конца? Я жду вашего ответа.