Малоизвестный Довлатов. Сборник
Шрифт:
«Грани» никогда ничего не редактируют и не сокращают. Когда я предупреждал на этот счет Владимова, он сказал: «Мне бы такое и в голову не пришло».
Сичкин [85] куда-то пропал. Спасибо, что напомнил. Надо его разыскать.
Гражданства не получил и не очень стремлюсь.
Индюшку ел в гостях, куда отправился на машине Соломона Шапиро с мамой, Леной, Катей и Колей, всем семейством. Моя мать рассказывала за столом кавказские истории, и литературная общественность после этого сказала (как всегда все говорят после знакомства с нашей маманей): «Теперь мы знаем, откуда Серега черпает хохмы».
85
Борис Сичкин — киноактер, известный более всего по роли Бубы Касторского в фильме «Неуловимые мстители», эмигрировал в США. С.Д. считал его одним из лучших устных рассказчиков.
О Бродском спорить
Всех обнимаю. Гони подборку.
С.
29 мая <1986>
Дорогой Наум!
Прости, что я назвал тебя талантливым. Я ведь от души. И что это ты вдруг спохватился на седьмом году моих восторгов?
86
Чеслав Милош — польский поэт, лауреат Нобелевской премии, живет в США.
Разреши прочитать тебе на правах младшего короткую лекцию.
Есть три уровня жизни. Первый — для себя, второй — для людей, и третий — для Бога. Бог в данном случае — высшее начало. Ты живешь для того, чтобы писать стихи. Для меня это совершенно очевидно, а для тебя — не знаю. Но без тебя в литературе не хватало бы очень существенной ноты. Представь себе какую-нибудь «Хованщину» без ноты «ля».
Может быть, тебе кажется, что стихи — это твоя собственность. Это не так. Они в большей степени моя собственность, чем твоя. И так далее.
Половца надо воспитывать. Каждый раз, когда он меня обманывает, я в оскорбительной форме указываю ему на это. Но у него есть и достоинства. Он не обидчивый <…> Напиши ему, как в свое время написал А.С. Пушкин — братцу: «Лев, верни деньги!» Но если не желаешь связываться, мне это понятно.
Возвращаюсь к идее взаимных комплиментов. Хорошо когда-то действовал Марамзин [87] . Году в 67-м он сказал на дне рожденья Леши Лосева: «Довлатов — пятый прозаик земного шара». Умный и точный Леша спросил: «А кто первый?». Марамзин ответил: «Конечно, Боря Бахтин»… Оказалось, что все пять лучших прозаиков земного шара живут в Ленинграде, знакомы между собой и даже сидят за одним столом.
87
Владимир Марамзин — прозаик, один из издателей парижского журнала «Эхо». В Ленинграде входил в литературную группу «Горожане» — вместе с Борисом Бахтиным, Владимиром Губиным и Игорем Ефимовым, — к которой очень тяготел С.Д.
Меня очень удивила сумма в 124 доллара. Вайлю с Генисом заплатили тысячу минус дорожные расходы. Мне — тоже. Чем ты хуже? Во всех случаях <…> Мара Столина [88] должна была до выступления сообщить условия.
Я ей напишу вежливое, но сухое письмо с требованием объясниться. Я бы написал сию минуту, но ты какой-то сложный человек и вдруг обидишься. Сообщи мне срочно, не возражаешь ли ты против такого письма.
Дело не в тебе, а в хамском отношении к пишущим людям, которое стало в эмиграции нормой. Я с этим абсолютно не желаю мириться. Я этих блядей воспитываю, воспитываю, а они все равно норовят насрать в душу.
88
Мара Столина — заведующая одним из русских культурных центров в Сан-Франциско.
Обнимаю. Жду письма.
Твой С.
14 июня <1986>
Дорогой Наум!
Наша книжка у Марьи — вышла. Едет морем. Через месяц будет здесь. Говорят, все получилось не так уж худо.
Дальше. Владимова уволили из «Граней». Там командует НТС — что-то вроде русского ку-клукс-клана. Даже Солженицына они считают либералом и жидом. Вместо Владимова назначен Ю.К. [89] — крещеный еврей, ужасно набожный, пасмурный и устремленный в несуразную высь.
89
Главным редактором «Граней» после Георгия Владимова была назначена Е.А. Самсонова-Брейтбарт.
Я, может быть, писал тебе, что в трудную минуту ослабел и продал Половцу за 1.000 долларов несуществующую повесть «Иностранка». Сейчас я эту повесть в испарине строчу. Получается невообразимая херня.
Но: героиню зовут — Мария, Маруся, Муся Татарович, она символизирует Россию, Эмиграцию с большой буквы и еще черт знает что. Так я подумал, нельзя ли под каким-то предлогом сунуть туда в целях облагорожения текста твои стихи «Маруся, хочешь стансы напишу?». Разумеется,
Ужас в том, что я эти стихи не могу отыскать в своих завалах. То есть, я, конечно, найду, но это потребует большой чистки. Не сердись и пришли мне копию [90] . И как можно скорее.
Я в Торонто прочитал твоего «Архимеда», чрезвычайно хлопали. Я сказал — надо бы вам Сагаловского пригласить. Они сказали — он у нас выступал. Судя по всему — с успехом. Все же ты не такой забитый, каким представляешься. И жена у тебя — крупная женщина. И дети развитые. И с работы тебя все не увольняют.
90
В окончательном варианте «Иностранки» стихов И.С. нет.
Пришли копию.
Твой С.
21 июня <1986>
Дорогой Наум!
Огромное спасибо за стансы. Если уж ты такой благородный, что предлагаешь что-то переделать и даже написать заново, то разреши изложить тебе довольно сумасшедшую просьбу. Для этого сначала я должен раскрыть тебе страшную тайну. Вернее, поделиться литературным секретом. Только не думай, что я помешался.
Дело в том, что у меня есть такая как бы теория. Я считаю, что каждый прозаик должен надевать какие-то творческие вериги, вводить в свое письмо какой-то дисциплинирующий момент. В поэзии роль таких вериг играет рифма + размер. Это дисциплинирующее начало уберегает поэтов от многословия и пустоты. У прозы таких рамок нет, их, мне кажется, надо вводить искусственно. Особенно тем, у кого нет от природы железного отборочного механизма, какой был у Зощенко. Известно, что знаменитый французский писатель Жорж Перек в течение десяти лет не употреблял в своей прозе букву «е», самую популярную во французском алфавите [91] . Что касается меня, то вот уже лет шесть я пишу таким образом, что все слова во фразе начинаются у меня на разные буквы. Даже предлоги не повторяются. Даже в цитатах я избегаю двух слов на одну букву в одной фразе. Например, в «Заповеднике» я цитирую из Пушкина: «К нему не зарастет народная тропа…» Меня не устраивали «нему» и «народная». И я пошел на то, чтобы поставить: «К нему не зарастет священнаятропа…» А затем сделал сноску: «Искаженная цитата. У Пушкина — народная тропа». С предлогом «не» пришлось смириться, ничего не смог придумать.
91
Жорж Перек (1936–1982) — французский писатель, автор романа «Вещи» (1965) и принесшего ему мировую славу романа «Жизнь-инструкция» (1978), в 1969 г. написал роман «Исчезновение», ни разу не употребив в нем букву «е».
Короче, для меня это стало психозом. Вот раскрой мои три-четыре последние книжки и убедись.
Если бы ты мог оказаться таким дусей и слегка поправить в эту сторону твое стихотворение! Еще раз, не сочти меня умалишенным. И помни, что если уж я Пушкина исправил, то тебе обижаться не следует.
Посылаю тебе условныйвариант правки, чтобы ты видел, о чем речь.
Маруся, хочешь — стансы напишу? Как сладостно томление разлуки… …В кафе «Снежинка» города Прилуки ем на обед молочную лапшу с огурчиком. Фуражка набекрень. Распахнута моя косоворотка. Вокруг сидят улыбчиво и кротко крестьяне из соседних деревень. Кондовая, махорочная Русь, галоши, телогрейки и портянки… Бывает, что увидится мне с пьянки — приют неунывающих марусь, но — Родина!.. Не мне ли суждено дожить мой век среди ее отбросов?.. Я прежде был ученый и философ (в «философе» два «л» или одно?). Маруся, жизни нет. Замкнулся круг. Здесь всякий холмик мнит себя Казбеком, ведь я был не последним человеком в системе Академии Наук. А нынче — к огнедышащим печам я подношу формованное тесто. Моим словам просторно. Мыслям — тесно, и в сердце — неизбывная печаль. Шесть лет, как я покинул СССР. Считай, что я в загранкомандировке. Как накуплю вещичек по дешевке и вышлю аккурат на твой размер.