Малолетки
Шрифт:
– О да, угрызений совести целый мешок, но все равно он не бросает попыток отвести от себя вину.
– Что вы хотите сказать?
– «Вы знаете, такая красивая, такая хорошенькая, я не мог удержать себя, чтобы не касаться ее. А как она улыбалась, совсем не тан, как улыбаются маленькие дети. Всегда улыбалась, прильнув к моей руке». Как если бы она подстрекала его. – Дрожь прошла по телу Резника, и он ударил кулаком по краю стола Скелтона. – Пытается сделать из нее соучастницу. Девочку шести лет! В какую безумную голову могут прийти подобные мысли?
Уже давно прибыл тесть Скелтона, с резиновым мешочком для сбора
– Ничего нового относительно девочки Моррисонов? – спросил Скелтон.
Резник покачал головой.
– Все еще утверждает, что ничего не знает о ней, за исключением того, кто она, то есть того, чего он придерживался и раньше.
– Думаете, что он дожидается, когда мы будем располагать доказательствами и по этому делу?
– Возможно. Или это так, или он говорит правду. Скелтон поднялся на ноги, снял пиджак с вешалки, повесив ее снова за дверь.
– Чарли, посмотрите на то, что мы уже знаем. Посмотрите на факты. Шансы, что он не сделал того же с другой девочкой, равны тысяче против одного.
– Я приношу свои извинения, – сказала Линн Келлог, – все еще нет никакой информации относительно Эмили, совершенно ничего нового. Как только что-либо появится, мы сообщим вам немедленно.
Майкл и Лоррейн в действительности не смотрели внимательно на лицо Линн. Они были полностью опустошены, все слезы были уже выплаканы. Их взгляды были устремлены мимо нее в темноту ночи.
– Рей, сколько у тебя денег с собой?
– Какая тебе разница? Успокойся, весь вечер над одной кружкой сидеть не будешь?
Это была ее вторая кружка, но Сара промолчала. Она не знала, что нашло сегодня на Рея, но, во всяком случае, не стоило с ним спорить о чем бы то ни было. Он уже ввязывался в разговор на высоких тонах с одним типом, который плеснул пивом на его ботинок.
– Чего ты тогда хочешь? Это место тебе нравится, не так ли?
– Все в порядке.
Они были прижаты к перилам балкона и смотрели вниз на толпы людей вокруг бара, протискивающихся между колоннами или тесно сидевших на лавках, расставленных вдоль стен. У самого бара толпа людей была в пять рядов, и каждый требовал к себе внимания, протягивая десяти– и двадцатифунтовые купюры. Наверху, там, где находились Рей и Сара, было место для танцев, размеры которого зависели от наплыва клиентов. Музыкальный автомат играл что-нибудь из сорока вещей, считающихся наиболее популярными на неделе, и обычных мелодий в ритме свинга. Рей обещал себе, что, если этот ублюдочный автомат вновь заиграет «Я тебя хочу», он пойдет и врежет тому, кто нажимает эту кнопку. Ублюдки с большими ртами и большими зенками.
– Рей!
Он машинально поглаживал низ спины Сары. Она увернулась, одарив его одним из тех порицающих взглядов, которые велят подождать и надеяться на что-то, что произойдет позднее.
Рей думал, что скоро они покинут это место, как только он расправится со своей пинтой, и они совершат долгий путь до дома. Как-нибудь он попытается привести ее домой, где можно не торопиться. Но не сегодня. Он чувствовал, что она чем-то расстроена, не в духе. «Я не похож на некоторых типов, – думал Рей, – которые совершенно не имеют чувствительности и которым абсолютно безразлично, что испытывает девушка, лишь бы забраться ей под юбку».
Патель
Она допила свой бокал и показала в сторону двери.
– Пойдем, – проговорила она и потянулась за сумочкой.
Они прошли вдоль узкой площадки со столами, затем через качающиеся двери на улицу и оказались на оживленной магистрали в час «пик». По середине дороги, заблокировав движение автомобилей, мелкой рысцой продвигалась группа из десяти или двенадцати человек. В аллее, ведущей к карибскому ресторану, какая-то парочка отчаянно целовалась, а несколькими метрами дальше парень в защитной рубашке облокотился о стену и опорожнял свой мочевой пузырь.
На углу Джордж-стрит Алисон взяла Пателя за руку.
– Я смотрела программу относительно счастливых браков. Я удивлена, что вы все еще расхаживаете свободным, неженатым.
– Вы можете сказать мне нет?
– Очень просто.
– Не так-то просто, существует давление со стороны семьи и все прочее.
– Это легче, если ты мужчина.
– Разве не во всем это так?
Перед ними на улицу выскочили три молодые женщины в странных костюмах. На одной из них были полицейская накидка и полицейская шляпа, пара белых лыжных брюк и ботинки с четырехдюймовыми каблуками. Две другие были одеты, как школьницы – в гимнастические трикотажные костюмы, плотно облегающие тело, черные чулки и белые пояса, поддерживающие чулки. Одна из троицы держала громадную сосиску, завернутую в бумагу, другие несли чипсы и соус в открытых коробках.
– Руки вверх! – скомандовала Пателю та, которая надела на себя полицейскую одежду, размахивая перед его лицом этой сосиской. – Вы арестованы.
Патель отступил в сторону, и женщина оказалась в руках своих приятельниц. Картофельные чипсы рассыпались по тротуару и по мостовой.
– Вы не можете пожаловаться, что не видите жизни, – заявила Алисон, взяв Пателя под руку и уводя его.
– Согласен, – ответил Патель, когда они начали спускаться вниз по холму. – Но нужно ли обязательно видеть так много?
Алисон засмеялась и придвинулась к нему теснее.
Рею пришла в голову мысль, что он обязательно должен выпить еще посошок в «Турланде». Сара оспаривала это целых пять минут на тротуаре перед входом, но потом не выдержала и сдалась. Для того чтобы их обслужили, потребовалось вдвое больше времени. Целую вечность потратил Реймонд на то, чтобы пробиться в туалет. А когда он все же попал туда, оказалось, что кто-то засорил один из унитазов, и ему пришлось стоять по щиколотку в воде и в чем-то похуже.
Когда он вернулся, то увидел, что с Сарой пытается заговорить какой-то парень в черной водолазке с волосами, завязанными сзади в маленький хвостик. В одно его ухо было вставлено золотое кольцо.
– Чего он хочет?
– А ты как думаешь?
Рей посмотрел на парня, который уже смеялся над чем-то с двумя своими приятелями.
– Вонючий тип, который задирает юбки? Так ведь?
– Он не такой.
– Хочешь позабавиться? – подтолкнул ее к парням Рей. – Иди крути любовь с ними. Увидишь, буду ли я особенно жалеть о тебе, черт бы вас всех побрал!