Мальтийский крест. Том 2. Черная метка

Звягинцев Василий Дмитриевич

Громыхнул такой общий хохот корреспондентской братии, что прочие гости изумлённо завертели головами, не понимая, что вдруг случилось.

Чекменёв мгновенно набрал массу очков, а неудачник Мэллоун был дружно оттеснён на периферию.

Следующий вопрос был более конкретным, повторяющим вопрос председателя Совета:

— Следует ли понимать позицию России так, что отказываясь от международных обязательств, тем самым развязывает себе руки во вмешательстве в любые процессы в любой точке мира?

— Абсолютно не следует. Всё изложено предельно ясно. Россия отныне намерена заниматься только собственными делами на собственной территории.

Однако подразумевается, что если кто-нибудь, кто угодно — правительство или частные лица в любой точке земного шара попытаются вооружённой силой или любым другим образом посягнуть на вышеназванные, закреплённые законом или обычаем права нашего государства или любого её гражданина — будет предпринят адекватный шаг. Будет он заключаться в возмездии за необратимые последствия или восстановлении статус-кво с адекватной компенсацией — предсказать невозможно. Главное — мы не признаём никаких «двойных стандартов». «Какою мерою меряете — такою и воздастся».

Если мы с вами одинаково понимаем смысл термина «интервенция» — она не исключается. Допустим, — с дипломатической улыбкой сказал бывший генерал, — некое государство осуществит вторжение на территорию нашего посольства или иного экстерриториального объекта, включая, скажем, судно под российским флагом. Не следует надеяться, что таковое деяние останется лишь предметом обсуждения в Гаагском или каком угодно другом суде. Но меру воздаяния определять буду не я и не вы.

— А кто же?

— Простите, у нас пресс-конференция, а не курсы повышения квалификации. Обратитесь к законодательству той страны, что вы представляете. Или — к принципам ООН, ТАОС. Там, я думаю, всё достаточно чётко прописано. Мы, как я уже сказал, фактически выходим только из военной структуры нашего сообщества. Ни от каких других обязательств не отказываемся, что, хочу подчеркнуть, является традицией российской дипломатии последние триста лет. Другие государства неоднократно нарушали свои обязательства.

— Нет…

— Об этом мы сейчас спорить не будем, — просунулась вперёд энергичная дамочка с бэджем какой-то австралийской телекомпании. — Но следует ли понимать, что Россия отныне откажет в помощи любому из своих бывших, — это слово корреспондентка произнесла с особым нажимом, — союзников, если он подвергнется вооружённой агрессии?

— В том случае, если все остальные союзники не смогут или не захотят оказать подобную помощь, мы готовы рассмотреть прямое обращение на двухсторонней основе… Хотя я посоветовал бы всем, интересующимся геополитикой, посмотреть вон туда…

И для наглядности простёр руку. Вся задняя стена зала представляла собой великолепно выполненную рельефную карту мира. Шесть на пятнадцать метров. Как же без этого в штаб-квартире организации с глобальными интересами?

— Как видите — почти девяносто процентов «периметра» составляют границы России и АСШ. На долю остальных членов приходится…

Чиркнул по полоске между Гибралтаром и Босфором световой указкой, заранее, как видно, приготовленной, — сравнительно небольшая полоса зоны. Учитывая глубину стратегического построения, — луч скользнул снизу вверх, от Италии, до Швеции, — даже ожидая войны со всей Африкой и Ближним Востоком, сотню дивизий противодесантной обороны отмобилизовать можно.

— А на всякий случай разрешить ношение оружия всем лояльным гражданам и ввести уроки начальной военной подготовки с пятого класса средней школы. В таком случае потребность в российской

помощи отпадёт сама собой. Разве не так? — Чекменёв улыбнулся одной из самых ярких своих улыбок. Наверное, припасённой для такого именно случая, когда его фотографии попадут на первые полосы тысяч газет.

— Что же касается государства, вами представляемого, я бы посоветовал, не ожидая агрессии со стороны Самоа или Фиджи, начать строить собственный военный флот. Здесь Россия вам поможет безусловно и в кратчайшие сроки. Парочку авианесущих крейсеров можем продать прямо сегодня, обратитесь в наше торгпредство.

Переждав очередную вспышку смеха, посол жестом попросил паузы, сделал два глотка шампанского, закурил.

Увидел, что из противоположного угла ему дружелюбно и приглашающе машет рукой посол САСШ господин Бордмен, пятидесятилетний весельчак, чем-то напоминающий диккенсовского мистера Пиквика.

Надо бы подойти. Игорь Викторович, как и все присутствовавшие в зале, обратил внимание на то, что Бордмен сидел в своей персональной ложе представителя стран-учредительниц, никак не реагируя на выступление Чекменёва. Усмехался собственным мыслям, что-то черкал паркеровской ручкой в блокноте, а может быть, просто чёртиков рисовал.

Само собой, такое поведение посла вызвало в дипломатическом сообществе, а особенно — в кругах журналистов острый интерес. Слухи о личных контактах российского императора и американского президента и раньше имели хождение, а сейчас они получили весьма явственное подтверждение. Что же может означать тайное сотрудничество двух великих, никак не зависящих от всего мирового сообщества держав? Новый передел мира за счёт всех остальных, мгновенно переходящих в разряд второ- и третьестепенных стран?

Генерал, раздвигая корреспондентов, направился к коллеге. На полпути его всё же придержали два особенно нахрапистых журналиста из Швеции и Англии. Уж шведу-то чего? На него только эскимосы из Гренландии напасть могут. Или финны вздумавшие отквитаться за давнюю трёхсотлетнюю оккупацию. — Извините, господин посол. А что вы скажете об отношениях России и Израиля? В новых обстоятельствах?

«Вам какое дело?» — захотелось ему ответить, — дипломат же он теперь, чёрт побери!

— В наших отношениях ничего не меняется, Россия, вместе с Германией, кстати, остаётся гарантом независимости государства, в котором больше половины населения имеет российское гражданство или родственников — граждан России!!

— Вы хотите сказать, что Израиль переходит в статус российского протектората? — с вызовом спросил англичанин.

Тут Чекменёв и произнёс фразу, только что удержанную на языке.

— Вам лично — какое дело? — Приятно, когда можно не стесняться. На фуршете он — частное лицо. Человек, который платит за выпивку, и ничего больше. Жестом подозвал официанта с подносом, уставленным большими, по европейским меркам, пятидесятиграммовыми рюмками водки.

— Угощайтесь, — предложил он «акулам пера и шакалам ротационных машин». — Лучше — по две сразу. Мозги проясняет. Понятнее станет, что ни королевство Великобританию, ни королевство Швецию никаким образом не могут затрагивать наши отношения хоть с Израилем, хоть с пиратской республикой Тортуга. Если внезапно географы обнаружат в дальних морях остров, населённый исключительно древними шведами, мы не станем возражать против установления между вами и ними сколь угодно тесных дипломатических и военных отношений… Извините, меня ждут.