Мальтийский крест
Шрифт:
Мгновенно принял решение, самому Чекменёву под стать, будь он с ним знаком: предложил первым угоститься особисту, сам взял после него. И скроил на своём дублёном лице торжествующую усмешку: «И здесь я вас сделал, салаги!»
Финогеев кивнул и развёл руками: «Кто бы спорил, командир?»
— Идите отдыхайте, — бросил Туманов, чувствуя, что чистого выигрыша у него не получилось. — Летать сегодня не будем, флот подождём. Разрешаю по сто грамм за мой счёт…
— Душевно благодарим, — прижал ладонь к сердцу Шорохов. Где сто, там и двести, не проверишь, фляжки у всех полны. Не за упокой, так за здравие…
Через полчаса, в окружении временно свободных от службы экипажей обеих эскадрилий
178
Из К. Симонова.
…Государь Император, получив докладную сначала от адмирала Гостева, а потом и по нескольким другим каналам, пришёл в великолепнейшее расположение духа. Если окружающий мир соглашался поступать сообразно с его настроением, так и Олег Константинович был полон желания творить исключительно добро, врагам своим прощать… Что там ещё в Евангелии написано? На всё согласен. Если вдруг наоборот, и приносят тебе документальные подтверждения жалкого, подлого, мерзкого коварства людей, совсем недавно с тобой за одним столом ужинавших, в уверениях дружбы рассыпавшихся, — с ними и поступать следует соответственно. Не так, как они, гордыней обуянные и оттого разучившиеся тонко и изящно думать, — совсем иначе.
На веранде Берендеевского дворца, в прохладе дующего со стороны реки ветерка, под сенью ветвей вековых сосен Олег Константинович давал урок правильной политики двум десяткам генералов, адмиралов и лиц гражданских ведомств. На бревенчатых стенах шелестели развешанные адъютантами карты. И мировые, и отдельных театров.
Император положил ладонь на стопку бюваров «К докладу», где содержались материалы, захваченные на Фарерах, сообщения официальных военных агентов из стран ТАОС, расшифровки донесений агентурной разведки.
— Чувствую, большинство из вас горит желанием немедленно вынести имеющиеся у нас факты на обозрение мирового сообщества. О чём говорить — карты неубиваемые! Вот и пиратская база, вот и доказательства британского участия в её создании. И рапорты командиров лодок, и инструкции из Лондона. Списки потопленных судов. Кое-что ещё — тоже. Шум, само собой, поднимется. Пресса трёх континентов, забитая дешёвыми сенсациями, вскипит праведным гневом. И что в итоге? Мало-помалу всё так или иначе рассосётся. С определённой пользой для нас, не спорю. Но не более, чем с тактической, господа, тактической. Месяц-другой — всё вернётся на круги своя. Запад снова поверит, что любые мировые инциденты — так или иначе происки России. А англичане, если в чём и виноваты, то как бы случайно. Выхода у них не было, ибо иначе русские непременно сделали бы гораздо хуже…
На понимание и благодарность нам рассчитывать нечего, поэтому русская армия и флот должны служить исключительно отечественным интересам. Десять лет назад наш учебный отряд кораблей Балтийского флота спас несколько десятков тысяч погибающих от землетрясения на Гаити. И хоть кто-нибудь об этом сегодня помнит? Никак нет. Благодарственная мемориальная доска поставлена в честь бывшей метрополии — Франции, через две недели после нас приславшей туда пароход с одеялами и просроченными консервами. Так-то…
Данная тирада встретила полное понимание и одобрение приглашённых. Кого-кого, а либералов-западников среди них не было. Скорее, наоборот. Император был здесь самым умеренным человеком, понимавшим необходимость балансировать между крайностями политических настроений.
— Потому мы сделаем так. — Олег Константинович щёлкнул пальцами, адъютант немедленно принёс массивную коробку телефона ЗАСовской связи на длинном шнуре. — Премьера Англии мне найди и скажи, что дело крайней срочности, — бросил в трубку Император, услышав голос первого заместителя министра иностранных дел.
Соединили почти сразу, получаса не прошло. Понятно — минут десять, чтобы секретарь понял, от кого звонок, нашёл своего шефа, хоть в постели у любовницы, доложил, в чём дело.
Ещё двадцать господину Уоллесу, чтобы наскоро обсудить с оказавшимися под рукой советниками, как и о чём говорить. На большее время отложить разговор — духу не хватило. Не Черчилль, не Рузвельт, а других политиков с характером там с начала двадцатого века больше и не было.
Олег Константинович сразу после протокольных приветствий перешёл к делу. В жёсткой форме. С подобными персонами иначе нельзя.
— Вы полностью в курсе последней операции моего флота на Фарерах? Очень хорошо. Вы согласны, «сэр», — титул был назван со всей возможной язвительностью, — что повод к объявлению войны достаточно веский? Не в пример более, чем тот, что вы придумали в тысяча восемьсот пятьдесят четвёртом году. Имеете возражения? А какие именно? Давность в данном случае не имеет никакого значения. Вы ведь признаёте исключительно «прецедентное право». Вот теперь и мы тоже. Всё, что на протяжении последних пятисот лет можно было вам — можно и нам. Обсудить, конечно, можно всё, что угодно. Я только что с датским королём переговорил — ему наличие иностранной военной базы на своей территории очень не понравилось. Даже — вывело из себя. А он — потомок викингов, мужчина резкий, с трудом сдерживаемый в рамках идеей конституционной монархии. Но — ненадолго. Самодержавие его тоже интересует. Тем более — его прабабка Мария Фёдоровна, она же принцесса Луиза София Фредерика Дагмара, была матерью моего прадеда. То есть мы с ним довольно близкие родственники. Я сумел его убедить, что база — пиратская и все причастные после необходимых процедур будут переданы именно датскому правосудию. Правда, при этом попросил у Его Величества Гальфдана Третьего неделю для завершения мероприятий, датчанам непосильных и неинтересных. С определённой компенсацией.
— И что же за компенсация? Точнее — за что? — Премьер явно путался в мыслях. Да и то! Мало кому пожелаешь оказаться на его месте. О далёких последствиях скандала с постепенным угасанием зыби он сейчас не думал. А вот о возможном падении Его Кабинета, да ещё с подключением Международного Трибунала — очень даже! Русский Император только что назвал ему несколько фамилий, номеров бумаг, принятых на совершенно секретных заседаниях «Особой палаты».
Премьер помнил, как не слишком давно американцы десантировались в столице суверенного государства, перебили президентских гвардейцев, а самого президента вертолётом доставили «куда надо» и военно-полевым судом отвесили ему двадцать пять лет за терроризм и наркоторговлю. Никто во всем мировом сообществе не возразил, разве десяток газет из подворотни тихонько гавкнули, да и тем мгновенно заткнули глотку доводом о том, что любое национальное законодательство имеет силу только в случае его совпадения с интересами «демократии».