Мальвина
Шрифт:
— Я думаю, Влад — хороший мужчина, — говорит она тоном человека, который явно хочет сказать больше, но сдерживается.
О каком кругосветном путешествии идет речь, я вообще не понимаю, но слова «ага» и «угу» еще ни разу меня не подводили. Но нам точно будет, о чем поговорить с «дорогим мужем».
— Отец хочет познакомиться с Владом поближе, — говорить мама немного сконфужено.
О да, я прекрасно понимаю, что это означает, но покорно выслушиваю приговор до конца.
— В пятницу мы едем на дачу. Вместе.
Чтобы вы понимали степень проблемы: отец у меня — бывший военный, отставной
Что может означать это приглашение? Понятия не имею.
Возвращаюсь в палату — и что там вижу? Смотр невест, это если очень коротко и культурно. Все медсестры тут как тут, и они вряд ли помнят, что вообще-то меня привезли еле живую. А даже если и помнят, то охотно поставят моему муженьку сотню милых диагнозов, лишь бы подержать здесь еще пару суток.
И меня это бесит. Раздражает. Злит неимоверно.
Нет, не потому что на почве храпа у меня случился приступ переосмысления самооценки, и я решила, что пора падать в руки этого Казановы. Просто должно же быть хоть что-то святое! У него кольцо на пальце, между прочим, а во всех формулярах записано, что я — его жена. И не важно, что после отека похожа на смесь очковой кобры и африканской жабы, раз жена, значит, лучше всех!
Как вы понимаете, в этот курятник я вхожу уже на взводе, и не без удовольствия замечаю, что Влад тоже не в восторге от такого внимания.
— У него столько дырок нет, сколько вы градусников принесли, — говорю, буквально источая сарказм.
Курочки оборачиваются, мгновенно превращаясь в самок гигантского козодоя. Милые птички, кстати, но видели бы вы их глаза…
Влад с облегчением идет ко мне, мы сталкиваемся посреди этого моря Возмущения и синхронно беремся за руки. Ну надо же хоть как-то поддерживать видимость счастливой супружеской четы.
— Валим отсюда, — говорим синхронно, прорываясь к двери, как сквозь полосу препятствий.
И уже на улице я вдруг вспоминаю, что через сорок минут у меня начинается рабочий день. А мы, между прочим, репетируем утренник с малышней, так что я должна быть на месте хоть больная, хоть кривая, потому что утренник в пятницу, а значит, осталось всего две репетиции.
Какая-то заколдованная пятница получается: утренник, потом поездка на дачу.
— Маша, а мы едем на сноуборде кататься, — выдает Влад, когда мы тонем в салоне его авто.
— Когда? — машинально спрашиваю я.
— В пятницу самолет.
Видите эту сморщенную палку, которая тычет в календарь? Это — Перст Судьбы.
— Я не могу, — уныло отзываюсь в ответ. Не думать о снеге, не думать о доске, не думать о даче и мешке цемента в гараже, который папа зачем-то всегда ставит в тазик.
— Почему не можешь?
— Потому что Баба-Яга, — грустно вздыхаю я.
Влад был бы
— Какая еще Баба-Яга? — придя в себя, переспрашивает он, хоть все равно изредка «булькает» сдерживаемым хохотом.
— В садике утренник, я буду ее играть. Других желающих не нашлось.
Может показаться странным, что на такого колоритного персонажа не выстроилась очередь, но именно так и было. Так уж сошлись звезды, что коллектив у нас большей частью молодой, воспитательницы в группе пару лет, как из институтов. А у одного мальчишки — Вити Дарского — папа — целый крутой боксер, чемпион и все такое. А мама от них ушла давным-давно. А папа Вити не пропускает ни одно его мероприятие, хоть там снег на голову. Однажды даже прилетел чартерным рейсом прямо из США, чтобы ничего не пропустить. Кстати, я предлагала к нему обратиться, когда начались проблемы с Донским, но меня дружно освистали, как полоумную. Мол, причем тут вообще спортсмен.
В общем, как вы понимаете, когда в зрительном ряду сидит красивый свободный самец, самочки не хотят выглядеть пугалом, а хотят быть райскими птичками. А мне все равно: кто-то же должен быть Бабой-Ягой.
— Маша, а перенести никак нельзя? — интересуется Влад, уже набирая какой-то номер.
— Ты что? В садик никогда не ходил? — «Уважаемые родители, утренник отменяется потому что няня Маша поехала в горы, просим прощения за неудобства».
— Няня и штат приходящих учителей, — говорит Влад шепотом, на всякий случай прикрывая ладонью динамик телефона.
Ну да, могла бы и догадаться. Он, наверное, и в школу ходил какую-то особенную, не для простых смертных. Это вам не «гуманитарку» получать со склада и думать, как бы так не выглядеть чучелом в свитере на два размера больше.
— Куда едем, Владислав Александрович? — спрашивает его водитель, глядя на нас в зеркало заднего вида.
— В детский сад, — командует Влад и тут же начинает что-то энергично говорить по телефону.
Не люблю подслушивать, но он сидит рядом, и я при всем желании не могу не слышать разговор. Можно, конечно, заткнуть уши, но на кого я буду похожа? На обезьянку, которая потеряла двух своих сестер? «Ничего не слышу, но всееее вижу и всем расскажу!»[1]
Суть разговора понять не сложно. Пока мы доезжаем до детского сада, он успевает отменить билеты и пытается найти альтернативу. Я несколько раз пробую привлечь его внимание, но это бесполезно, он словно в собственном вакууме и не замечает ничего вокруг.
— В котором часу заканчивается твое важное мероприятие? — спрашивает Влад.
Мысленно даю себе обещание больше никогда не повторять смертельный номер, зажмуриваюсь, собираясь с силами — и решительно забираю телефон прямо у него из-под уха. Влад пытается что-то сказать, вернуть свою какого-то совершенно нереального размера игрушку, но я запечатываю его звонким чмоком в щеку.