Малые возможности
Шрифт:
– Ты… Ты видел?!
Я пристально посмотрел на него.
– Нет. А что случилось?
Я подождал, пока клиенты обменяются впечатлениями, обуздают эмоции, и мы отправились спасать навозника.
Местность менялась с каждым шагом и путь становился все труднее. Чтобы подняться по склону, приходилось цепляться за корни березок. Неожиданно деревья расступились, и мы оказались на невысоком обрыве, под которым разыгрывались драматические события.
Облепленный красными муравьями жук лежал на спине и обреченно шевелил лапками. Враги суетились,
Максим и Эльза застыли, боясь выдать себя неосторожным звуком. Я снял с плеча карабин и спрыгнул вниз, а затем позвал их за собой.
– Через несколько минут яд парализует жука и они потащат его к себе, – сказал я. – Предлагаю дождаться и посмотреть. Это будет смешно – пятеро будут тащить жука, а остальные им мешать.
– У нас охота или клуб юных натуралистов? – заносчиво спросил Максим.
Я пожал плечами и демонстративно повесил оружие на плечо.
– Охотьтесь.
Эльза начала внимательно осматривать свой карабин.
– А он громко стреляет?
– Нет, – успокоил я ее. – Можешь попробовать.
Она выставила оружие перед собой, зажмурила глаза и выстрелила, как ей показалось, в воздух. На самом же деле пуля угодила в брюшко муравья, который облизывал невесть как сюда попавшую яблочную тлю. Он покачнулся, а затем повернулся в сторону девушки и принял "боевую стойку" – согнулся пополам.
Увидев это, Максим беспомощно оглянулся, отпрыгнул назад, потом вперед, наконец совладал с карабином и начал, не целясь, разряжать во врага обойму. Муравей постоял немного, шевеля усиками, а затем развалился пополам – заряд перебил ему перемычку между животом и грудью. Лапки конвульсивно дернулись и скрючились, усики продолжали чуть шевелиться. Никто из его товарищей не обратил на происшествие ни малейшего внимания.
– И все? – разочарованно проговорила Эльза. – Жалко его?
– Жалко?! – вскричал ее приятель. – Вот он бы тебя сейчас разорвал на куски…
– Кого жалко больше? – попытался уточнить я. – Муравья или жука?
– Всех жалко, – сказала девушка.
– Тогда пусть они разбираются сами, а мы пойдем искать что-нибудь посерьезнее.
Максим громко сопел, обиженный тем, что Эльза не оценила его героизма. "Ничего, – подумал я. – Когда мы смонтируем тебе фильм, все знакомые снимут перед тобой шапки."
Первым делом я связался с Лехой.
– Видел? – спросил я.
– Да уж…
– Ну и как?
– Вы были похожи на…
– После скажешь. Что еще можешь посоветовать?
– Сейчас посмотрим, – и он вновь начал елозить объективом по минитрону.
– Макс! – позвал я и выдержал паузу, ожидая, начнет ли он возражать против такого обращения. Он не возражал. – Макс, ты не хотел бы сразиться со скорпионом?
Он оживился.
– Давай. Это уже кое-что. Мух гонять надоело…
– Ну здесь ты не прав. Муха – опаснейшее насекомое, и уже многих свела в могилу.
– Это разговор на тему "Мойте руки перед едой"?
– Да нет. Ты знаешь, что муха может отложить личинку тебе под кожу, пока ты спишь? А потом эта личинка проникнет тебе в мозг…
– Да пускай!
– …а после этого наступит резкое ухудшение самочувствия – и смерть.
– Что-то я такого не слышал.
– А я слышал и читал. Был случай, когда один нищий положил за пазуху кусок подгнившего мяса и уснул. Личинки перебрались в него и сожрали заживо. Ни один доктор не мог его спасти. А ты говоришь – мухи…
– Постеснялся бы такие гадости при даме рассказывать, – услышал я жестяной голос Лехи. – Нашел я вам скорпиона. Пасется возле трех хвощей, ты знаешь это место. Тут и еще кое-какая живность по дороге есть…
На самом деле никаких скорпионов у нас не было. В минитрон вообще не допускались ядовитые и опасные существа, ведь среди них бывают такие, что устоят и перед карабином. Мы разводили лжескорпионов – безобидных членистоногих, очень похожих на своих "однофамильцев", правда без жалящего хвоста. Впрочем, клиенты про хвост и не вспоминали – в наше урбанистическое время некоторые уверены, что у лошадей растут рога, а свиньи высиживают яйца.
Наш путь пролегал по долине, усаженной пирамидальными тополями. Ее огораживали две обрывистые каменные гряды, с которой нам на голову вполне мог свалиться кто-нибудь из обитателей. Мы наблюдали, например, двух мухоловок, которые грелись под нашим искусственным солнцем, разбросав по камню десятки своих ножек-волосинок, чуть дальше бестолково таращился на Божий свет земляной червь, а позади нас прыгали со скалы на скалу сенокосцы – дети называют их косиножками.
Потом мы увидели гигантского богомола – он возвышался над лесом подобно подъемному крану и аппетитно объедал какую-то мошку, которую держал в передних лапках.
У Максима перехватило дыхание от восторга.
– Вот бы побегать за этой козявкой! – выдохнул он.
– Ты хотел сказать "от этой козявки", – уточнил я. – Жаль ты не видел, как эта козявка охотится или дерется. Это впечатляет.
– Тем интереснее. А то воюем со всякой мошкарой…
– А вообще-то древние берегли богомолов, они считали их священными насекомыми. Говорили, что богомол указывает дорогу путникам своими лапками, и никогда не ошибается.
– И куда он сейчас показывает? – спросила Эльза.
– Он не показывает, – ухмыльнулся Максим. – Он жрет.
Вскоре я увидел, что дорогу нам перегораживает длинное бревно. Через несколько шагов я понял, что это за бревно, но виду не подал. Пусть будет небольшое развлечение…
– Может обойдем? – небрежно предложил я, когда мы приблизились.
– Еще чего! – возразил Максим. – Что мы – инвалиды? Какая-то жердочка…
Он подал Эльзе руку, и та опустила свою ногу прямо на зеленую поверхность бревна.
"Бревно" вздрогнуло, вскочило на хрупкие ножки-прутики и бросилось наутек. Эльза дико завизжала и прыгнула на руки Максиму.