Малыш 21 века
Шрифт:
Несмотря на полумрак, Райкин взгляд был довольно пронизывающим и хорошим предлогом для начала разговора. Малыш не боялся быть заткнутым за пояс в словесных состязаниях. Он сказал серьезным тоном: «У тебя в доме есть мазь Вишневского, а то у меня кожа на лице скоро запузырится».
Райка была готова: «Мазь не понадобится, я просто пописаю, как в старину. Ну что, ты очухался? Пойдем, я тебя познакомлю».
Они встали и пошли по ковровой дорожке в сторону лестницы, которая вела в гостиную на второй этаж. Малыш не узнавал планировки дома, да и за столько лет его могли перестраивать ни один раз. Лестница была широкой и позволяла им идти рядом. На стенах по-прежнему висели черно-белые групповые фотографии похожих друг на друга военных.
Райка говорила, что переехала жить в этот дом 4 года назад, когда не стало наны Зелды. Ее дом в Калифорнии сдан в рент каким-то дальним родственникам за символическую плату. Дальше она сказала, что ее послдений муж разбился и утонул 10 лет назад и с тех пор она жила одна.
Малыш понимал, что она с ним вовсе не соревнуется ни в чем сейчас, а осторожно рассказывает ему неизвестное. Так картежники с выигрышной мастью не открывают сразу весь флеш-рояль, а делают это степенно, чтобы медленно задавить противника и удлинить свои мгновения удачи.
Пока Райка рассказывала про то, как ей пришлось учить себя, чтобы управлять семейным бизнесом и не дать ему быть разворованным нанятыми управляющими. Теперь они стояли на лестничной площадке между этажами под театрального размера хрустальной люстрой перед оригинальным полотном Кандинского. Еще малыш узнал, что у Райки есть дочка со своими детьми, с которыми она почти не общается. Малыш тронул ее за плечо, чтобы показать, что он понимает ее боль в связи с этим, и она благодарно взглянула на него. Постояв пару минут, они чинно зашагали дальше. Теперь Райка была на пару ступенек впереди и не навязчиво крутила своим компактным задиком перед носом Малыша.
…она думает, что я расстался со Сверхкондиционной и примчался к ней для попытки вернуться и вернуть, и чтобы поставить меня на заслуженное место, хочет меня представить кому-то главному в ее жизни, а задом крутит, чтобы усугубить мою потерю.
На втором этаже, сразу около лестницы, была узнаваемая гостиная. Все та же мебель стояла на прежних местах. Около стены был постелен мат, должно быть, для занятий йогой. На журнальном столике лежало несколько гламурных журналов. Это сразу бросилось в глаза Малышу – зачем они здесь? Он мог бы предположить что угодно на счет Райки, но только не то, что она читает такое.
Райка поймала его взгляд и сказала, что она работала в издательствах этих журналов и теперь пожизненно будет получать их – такие были условия контракта. На инкрустированном деревянном столике-баре на колесах стояло несколько запылившихся бутылок. Малыш не чувствовал никого живого в этом доме, не считая Райки и понял, что ни с кем его знакомить не будут, а просто брали на пушку для пока непонятных целей. Он живо себе представил, как Райка одна живет в этом доме, все ее рутинные траектории и перевалочные пункты.
Райка продолжала рассказывать что-то незначительное для них обоих, давая Малышу возможность набраться смелости и рассказать о себе. Он пока не торопился с разговором, потому что не чувствовал, что пора.
– Я не очень хорошая хозяйка, не сажаю тебя за стол. Почему бы нам не поесть поздний ланч? Наверняка ты голоден с дороги. На этом этаже нет кухни, но когда-то здесь был настоящий бар с раковиной для мытья посуды. Я перестроила барное место в своего рода китченетту с холодильником и столом для закусок. Ничего, если мы закусим прямо здесь?
– Все зависит, чем ты будешь угощать.
– У Нила и Зелды каждый день был рыбный день. Я не стала менять обычаев дома, тем более, что рыбу привозят, как было заведено много лет назад. Могу предложить тебе бутерброд с копченой, соленой и вяленой рыбой под азиатское пиво.
Как только Райка повернулась к нему спиной и занялась едой, Малыш рассказал ей про свое вдовство и теперь одинокую жизнь в Уэстчестере. Райка стояла к нему в пол оборота, как это принято у породистых людей, когда они вынуждены принимать участие в разговоре и суетиться по хозяйству. Она не перебивала его с охами-ахами или уточнениями. Они закончили одновременно: Малыш – короткий вариант рассказа о жизни, а Райка – с дюжиной искусно украшенных зеленью и белком он вкрутую сваренного яйца бутербродиков. Все они были порезаны на маленькие ромбы величиной в пол укуса. Глядя на их количество и внешность, Малыш понял, что рассказ его не был таким уж коротким.
– Ты думаешь, нам не стоит выпить за встречу народов не пива, а другого?
– Нам стоит выпить всего, чего ты захочешь, но хочу предупредить тебя, что кроме рыбы у меня нечем закусывать. Я не готовлю для себя из различных соображений, а встречаюсь с людьми на завтраки, ланчи и обеды в публичных местах. Так мне удобнее.
– Я и сам не большой едок теперь. Мне и в голову бы не пришло что-либо есть после такой красотищи. Где это ты такому научилась?
– Это мне привилось от второго мужа: он не мог сидеть за столом, как принято у нормальных людей. У него не было ни минуты свободного времени, ни на еду ни на другое.
– Чем же он был так занят?
– Он работал тайпистом в федеральном суде и приносил много работы домой, а когда кончался тайпинг для суда, он одевал наушники, менял одни клавиши на другие и сочинял музыку.
– Наш человек, понятное дело. Не иначе, что он очаровал тебя битьем по клавишам. Многим женщинам такое нравится, они видят в этом отношение к искусству и намеки на духовность.
Другой бы человек наверняка обиделся на подобные сравнения, но Райка только улыбалась. Было похоже, что она узнает старого Малыша постепенно и даже рада его соображениям о мужчинах, которые бьют по клавишам. Сомнений не было, что все тот же Малыш.
– Я думаю, что будет в корне неправильно, если шампанское, которое пересекло бестаможенно границу двух штатов так и скиснет непочатым. Давай попьем его немного. Жалко ведь.
Разговаривая с Райкой, Малыш и сам вспоминал, каким он был с ней когда-то – как и что говорил ей, учил правильному русскому языку и как понимать Андрея Платонова. Райка была блестящей ученицей и умницей, хватала и впитывала язык очень быстро. Между ними не было словесных преград довольно скоро после знакомства и никаких преград, с момента начала их совместной жизни. Он и сейчас чувствовал радостный подъем в себе от такого пустяка, как разговор о ее втором муже.