Малыш на миллион
Шрифт:
Багратов приподнимает мой подбородок двумя пальцами:
— Даю последний шанс, мышонок. Тебе нужно сознаться во всем по-хорошему, рассказать детали. Потом я тебя отпущу и не с пустыми руками. Помогу устроиться в этой жизни на первое время.
— Даже так? — шепчу, опустив вниз ресницы.
Невозможно смотреть в глаза самого дьявола. Или он не так уж плох?! Другой бы даже не церемонился. В фильмах ублюдки всегда сразу пускают в роль кулаки или кое-что похуже. Однако Багратов со мной осторожничает.
— Я вижу тебя насквозь.
— Может быть, мне все это нравится?
— Не смеши, — качает головой. — Знаешь, кто первый страдает в месиве? Маленькие, серые домашние мышки. Им не хватает ни цепкости ума, ни изворотливости, ни жестокости крыс, которые бегут, едва запахнет опасностью. Как твоя сестра Ксана, — фыркает. — Ну же, открой свой ротик и скажи мне все, что знаешь. Я тебя отпущу и позабочусь о достойной жизни. Бедствовать не будешь.
— Слишком хорошо звучит. Слишком щедро. Зачем вам это?
— Сомневаешься в моих обещаниях?
— С чего мне вам верить?
— Слово Багратова тверже гранита. Спроси у любого. Я не бросаю слова на ветер. Всегда сдерживаю обещания, — выдерживает весомую паузу, делая акцент. — Всегда, Мышонок. Ты в эпицентре урагана, а я тебе предлагаю выход. Хватайся за этот роскошный шанс и иди прочь с миром. Будешь жить спокойно, как привыкла. Поверь, ни к чему страдать за тех, кому на тебя насрать.
— Я не буду страдать.
— Сейчас мы с тобой обсуждаем решение полюбовно. Станешь упрямиться, сценарий будет другой. Придется пролить много слез. Даю тебе минуту на размышление, — переводит взгляд на свои часы и засекает минуту.
Он не отрывает взгляд от секундной стрелки. Я чувствую, как быстро утекают отмеренные мне шестьдесят секунд, как проваливается в никуда время, словно жидкое масло сквозь пальцы.
Даже подумать ни о чем не успеваю. В мыслях пустота. Я смотрю на длинные, черные ресницы Багратова и его темноволосую макушку, волосы даже на вид кажутся жесткими. Хочется запустить в них пальцы…
— Время вышло.
Багратов поднимает лицо.
— Что ты решила?
Отрицательно качаю головой. Не могу. Он не поймет…
Ему, наверное, плевать на семейные связи, одобрение и любовь со стороны близких. Вероятно, он волк-одиночка, а я устала быть тенью в доме родного отца, устала ждать проявления тепла с его стороны…
Я была там словно пустое место! Не хозяйка, но и не совсем прислуга. Сверстники, дети прислуги и сами их родители меня сторонились. Боялись, что я буду стучать на их провинности отцу ради симпатии и признания с его стороны!
Поэтому когда ко мне за помощью обратился человек, единственный, кто относился ко мне с теплом и любовью, я согласилась помочь, не раздумывая. Я жизнь за сестру готова отдать! Багратову не понять.
— Ну что ж… Я был щедрым
Багратов говорит пулеметной очередью. Я едва успеваю за ходом его мыслей.
— Встань с пола! — рявкает приказ. — Сейчас войдет мой человек, врач, возьмет все необходимые анализы и осмотрит тебя. Сделаешь все, что он скажет. Будешь послушной, — говори с холодной угрозой. — Поняла?
Киваю едва заметно. Багратов отходит к двери, распахивает ее и кивком приглашает в комнату врача.
Все происходит быстро, четко, без приветствий. Врач действует, словно робот, даже не смотрит в мое лицо. Я для него словно манекен, один из тех, на которых студенты-медики отрабатывают манипуляции.
— И еще одно, Мышонок.
Я замираю. Думала, что Багратов уже ушел. Но он обернулся напоследок.
Врач ловко проделывает манипуляции с моей правой рукой, чтобы взять кровь на анализы. Но я почти не замечаю того, что происходит. Поглощена тем, как смотрит на меня Багратов.
Человек-рентген. Его взгляд сканирует, обнажает слой за слоем. Под таким взглядом сложно удержать в секрете даже пылинку. Удивительно, как я еще не проболталась ему, не выдала все свои секретики…
Кажется, он запустил когти мне под ребра и держит их у самого сердца, считывая ритмичные пульсации.
— Располагайся поудобнее, невестушка. Ты здесь надолго. Соскочишь, когда я этого захочу. Но у меня характер, как ты сама сказала, дрянь. И сам я не подарок. Сволочь. Злая. Упрямая, жестокая сволочь. Сволочь, которая не любит, когда ей отказывают и плюют в лицо.
О черт…
Похоже, меня ждет “веселая” жизнь!
Глава 7
Серафима
Веселая жизнь в доме Багратова началась в тот же самый миг, когда за этим властным и жестоким мужчиной закрылась дверь. Врач в комнате начал задавать пытливые вопросы о моем здоровье! Я терпеливо ответила на все вопросы и позволила мужчине себя осмотреть. Однако он не ограничился лишь взятием анализов и первичным осмотром. Вижу, как он разматывает шланг и готовится установить капельницу.
— Зачем это?! — пугаюсь мгновенно.
— Распоряжение хозяина дома.
— Что вы собираетесь мне вводить?!
— Гораздо важнее, что будем выводить.
Действия врача уверенные и четкие. Наверное, такие манипуляции он уже сотню раз проделывал!
— Ложись, — показывает на кровать. — Руку, пожалуйста.
— Лечь могу, но руку не дам.
— Боишься, что я причиню вред?
— Вы бы не боялись на моем месте?
— Я давал клятву Гиппократа. Моя задача — спасать жизни людей, а не отбирать их, моя обязанность — лечить, а не губить.