Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
Приплыли, твою мать… Понимаю, что всё это явно нездоровая хрень и надо как-то ставить свои мозги на место, но не получается.
И видимо я всё же окончательно поехал головой, если вместо того, чтобы закинуть этот долбаный шар в тумбочку, а ещё лучше выбросить нахрен, я как самый последний идиот начинаю трясти его. И ладно бы просто трясти, но я реально думаю о том, какой вопрос задать стекляшке.
— Я идиот?
Поворачиваю шар и читаю ответ. “Нет”. Странно, дадим тебе ещё шанс.
— На мне пора ставить крест?
Снова трясу круглую хрень и читаю: “Все не так гладко, как того бы хотелось, но намного лучше, чем могло бы быть.”
Охренеть, он и такое выдаёт?! Я думал тут только односложные ответы.
— Я окончательно чокнулся? — снова трясу стекляшку.
На экране снова “Нет”. Ладно, с этим мы точно определились.
— Алиса меня избегает?
“Не стоит тратить время и силы на мелочи, нужно думать о главном.”
Понятно… что нихрена не понятно. Ладно, перефразируем.
— Мне пойти за Алисой?
“Стоя на месте, двигаться можно только назад”.
На всякий случай, трясу ещё раз.
“Лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и сожалеть о несделанном”.
Нихера не понятно, но пусть будет да.
Кидаю шар на больничную койку и выхожу из палаты.
Глава 33.1
Глава 33.1
Кажется, шар назвездел, и я всё же идиот. И сейчас я, как самый настоящий идиот, за каким-то чёртом наблюдаю, как Алиса уже минут двадцать общается с каким-то сопливым ординатором.
Желание пойти и оттащить её от автомата со жратвой, возле которого они стоят такое сильное, что мне треснувшие рёбра сводит. И да, меня бесит. Определённо бесит тот факт, что Алиса ему улыбается. Хотя бы потому, что я такой её открытой улыбки ни разу не удостаивался. Она и сейчас на меня не смотрит. Интересно, принципиально, или просто не заметила моего присутствия?
Спрашивается, а нахрена мне от неё вообще какие-либо проявления знаков внимания? Ну да, ну да, вот уж вопрос века. Осталось только задать его знатокам. Всё просто и вскрытия не требуется. И пора бы уже, наверно, признать, что она мне нравится.
Думаю об этом, и тут же становится смешно. От себя в первую очередь. Потому что “нравится”, это явно не то определение. Скорее, я помешался. Однозначно помешался, если дошло уже до того, что мне хочется пойти и треснуть этого молокососа.
Это желание усиливается в тот момент, когда Алиса наклоняется, пытаясь достать застрявшую шоколадку, и взгляд этого малолетнего мудака тут же стекает вниз по её пояснице и задерживается на Алисиных голых ногах.
Я даже не замечаю как преодолеваю разделяющее нас расстояние. Толчком отпихиваю пацана в сторону, бью кулаком по автомату и чёртова шоколадка тут же выпадает в лоток выдачи.
Алиса резко оборачивается и смотрит широко открытыми глазами. Значит всё-таки не видела меня.
— Не холодновато в юбке? — кидаю взгляд на её ноги, прикрытые халатом чуть выше колена.
Секунда. И растерянное выражение испаряется с её лица.
— Вполне комфортно, учитывая, что сейчас лето. Вернитесь, пожалуйста, в палату. Пациентам в такое время нельзя ходить по коридорам.
— А если пациенты в такое время нужду захотят справить, им как, под себя обделаться или в узел завязать?
— Размер полового органа не позволяет завязывать его ни в узел, ни бантиком.
— Вот спасибо тебе, дорогая. Похвалила, так похвалила.
— Я не конкретно вас имела в виду. А общее анатомическое строение… В любом случае, в вашей палате отдельный санузел, так что на этот счёт вы можете не переживать.
— Почему ты сегодня ко мне не пришла? — резко перевожу вопрос на интересующую меня тему.
— Эм… ко мне прикреплены палаты из другого крыла, — мнётся, кидая взгляд мне за спину, где всё ещё стоит малолетний обсос. — Но если вас что-то беспокоит, то вы всегда можете позвать врача или дежурную медсестру через кнопку экстренного вызова… Я передам Лесе, чтобы впредь уделяла вам больше внимания. Возвращайтесь, пожалуйста, в палату, Игорь Сергеевич. С вашей травмой рекомендован постельный режим.
Говорит на удивление спокойным тоном. А меня это почему-то раздражает. Ещё больше меня раздражает, что она снова называет меня по имени отчеству. Терпеть не могу параноить, но мысль о том, что она делает это из-за стоящего рядом молокососа в узких джинсах выводит меня из себя.
— У меня трещина в рёбрах, а не перелом ног во всех местах. Ходьбе это не мешает.
— И тем не менее, — распечатывает шоколадку. — Лучшее лекарство — это отдых.
Хватаю Алису за запястье в тот момент, когда она подносит её к губам, дёргаю руку на себя и откусываю большой кусок, касаясь губами кончиков её пальцев.
— Беременным надо есть более полезную пищу, тебе так не кажется?!
— Беременным?! Алис, так ты ждёшь ребёнка, — слышу у себя за спиной удивлённый голос обсоса, который всё это время молчал.
Секунда, и невозмутимого лица как небывало. Алисины щёки вспыхивают как перезрелые томаты. Да, твою мать! Я самым настоящим образом кайфую от её реакции.