Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
Наверно, я ненормальная. Я не знаю. Возможно, другая на моём месте сейчас злилась бы на Игоря. Но вся правда в том, что я не хочу, чтобы на моём месте был кто-то ещё. Мне больно от одной только мысли, что так могло бы сложиться.
Он рассказывает мне правду, а всё о чём я могу думать — это о том, что я не какая-то случайность в его жизни. Что не просто так ношу в себе его ребёнка. Не потому что у него не было других вариантов. Не потому что он спешил. А потому что он хотел, чтобы это была именно я.
От одной только этой
— А если уже стало? — выдавливаю дрожащим голосом. — Что если уже стало поздно?
Судорожно выдыхаю, ловя на себе мрачный взгляд Игоря.
— Тем хуже для тебя, — отвечает глухо. — Иди спать, Алис. Уже поздно.
— Нет! — хватаю его за руку, когда он пытается меня обойти. — Не смей так делать! Не смей от меня закрываться, Игорь. Ты хотел, чтобы я привязалась к ребёнку? У тебя это получилось, я к нему привязалась! Хотя, нет, знаешь. Ты слишком высокого о себе мнения, потому что в этом вообще нет твоей заслуги! Я об этом ребёнке думала не переставая с самой первой секунды, как он во мне поселился. А о тебе… о тебе с момента нашей первой встречи. Ещё тогда, когда вылетела тебе под колёса. С самого первого взгляда! Ты не можешь не знать, что это правда, потому что читал мой дневник!
— И тем не менее, если бы я не впутал тебя во всю эту историю с суррогатным материнством, ты бы сейчас жила своей жизнью.
— Ты знаешь, я всё же тебе поражаюсь, — выпаливаю, действительно злясь на Игоря. — Что ты там говорил? Ты не рыцарь? Да, это стопроцентная правда! Ты вообще весь соткан из сплошных отрицательных качеств, Воскресенский! Со своим упрямством, паршивым характером! Но что больше всего меня в тебе бесит, так это твоё непомерное высокомерие! Кем ты себя возомнил? Вершителем судеб? Считаешь, что ты одним своим решением распорядился моей судьбой? А тебе не приходило в голову, что я сама хотела быть ближе к тебе?! Даже не смотря на то, что в начале было страшно! Даже не смотря на все “не”, разделяющие нас! Я сама! Сама этого хотела! И пошла на это по своей воле, а не потому что ты якобы что-то за меня решил! И ни разу ещё я не пожалела о своём решении. Потому что для меня нет ничего хуже, чем однажды остаться без тебя. И ты такой дурак, Игорь, если ты этого до сих пор не понял! — выкрикиваю на одном дыхании так громко, что в конце меня начинает трясти от эмоций.
Резко разворачиваюсь и, шагаю к выходу.
Глава 43.1
Глава 43.1
Хватаюсь за ручку двери, но как только приоткрываю, Игорь резко её захлопывает толчком ладони.
— Я боюсь, что ты пожалеешь потом, — упирается двумя руками в дверь по бокам от моей головы, когда я оборачиваюсь. Нависает надо мной как скала. Шепчет в губы. — А я уже не смогу тебя отпустить.
— Я же говорила, что ты дурак. Если бы я могла пожалеть, то давно бы уже это сделала. Но эта болезнь не лечится.
— К сожалению?
— К счастью, — шумно выдыхаю, когда Воскресенкий касается своими губами моих. Мимолётно. Едва уловимо. Но у меня от этого лёгкого прикосновения всё тело искрит разрядами тока.
— Я не смогу потом отпустить, — снова повторяет, и моё сердце предательски срывается, преодолевая марафон на длинную дистанцию.
— Я только этого и хочу… Чтобы не отпускал никогда.
Задыхаюсь от частого пульса. Мои слова похожи на спусковой крючок. Словно только они отделяли нас от выстрела. И мне даже кажется, что я физически его ощущаю. Выстрел и то, как после него нам обоим резко становится легче.
Даже осмыслить не успеваю, как Игорь накрывает мои губы своими. Жёстко. Даже немного болезненно впивается поцелуем. Но это такая приятная боль. Как будто только от неё я себя живой могу почувствовать.
Сердце барабанит по рёбрам как ошалелое. А может это не моё, я уже не могу понять. Все чувства смешиваются, наполняют меня и распирают изнутри. Они становятся и вовсе невыносимо острыми, когда я Игорь подхватывает меня на руки и резким рывком перекладывает на кровать, в последний момент замедлившись, чтобы опустить осторожно.
Шумно сглатываю и нервно выдыхаю, когда он поддевает пальцами лямку спортивных штанов. Сразу вместе с бельём мучительно медленно тянет вниз. Хочется, чтобы он сделал это быстрее. Даже не смотря на то, что очень страшно. Это как пластырь, который лучше отрывать от ранки одним быстрым рывком.
Но Игорь тянет, а я не решаюсь его попросить. Концентрируюсь на бешеном пульсе, который отбойным молотком лупит мне по вискам, горлу, животу и всем возможным частям тела.
И даже не смотря на то, что кожа невыносимо горит, к тому моменту, когда на мне не остаётся одежды, она вся покрывается мурашками.
Тяжело дыша, слежу за тем, как раздевается Игорь и чувствую, как пунцовая краска покрывает всё моё лицо, шею и, кажется, даже грудь.
— Ты боишься?
— Нет, — уверенно вру.
Падаю на спину, когда Игорь подминает меня под себя, проталкивая руку мне под поясницу.
— Маленькая вруха, — шепчет мне в губы, растягивая свои в лёгкой улыбке.
Проводит по моей нижней губе языком, и я машинально приоткрываю рот, потому что мне катастрофически не хватает воздуха. Не хватает настолько, что лёгкие жжёт, и я дышу как олимпиец, который только что выиграл кубок.
— Не знаю, что именно тебя сейчас пугает. Меня до зуда под кожей бесит, что я не могу залезть тебе в голову. Но чтобы успокоить хотя бы часть твоих тараканов, скажу, что меня повело ещё тогда на дороге. Когда я вышел посмотреть, что за ненормальная вылетела прямо мне под колёса. Ты помнишь, я уже говорил тебе об этом чувстве. Когда придушить тебя хотелось также сильно, как и защитить. Вот такой я взрослый олень, который к тридцати пяти годам не научился говорить то, что на самом деле думает.
— Я… не совсем понимаю о чём ты…
— Хреново. Значит, мне придётся сказать это вслух. Люблю тебя, Алиса. Не потому что у тебя в животе мой ребёнок, или по каким-то ещё причинам, которые ты могла втемяшить в свою голову. А ты втемяшила, я знаю. А просто потому что ты долбанутая на всю голову девчонка, сиганувшая когда-то прямо мне под колёса.
Даже ответить ничего не успеваю, потому что как только открываю рот, Игорь тут же затыкает его поцелуем. Чувствую, как его язык касается моего, и мой мозг окончательно отключается, а сердце тонет в эндорфинах.