Малышка Главаря

Марр Эмилия

Неожиданно дверь распахивается, и в комнату входит тот, о ком я как раз думаю.

Он первым делом смотрит на пустую постель, а после напряженным взглядом ищет по комнате меня и, когда находит, с облегчением выдыхает.

Быстро подходит и, ни слова не говоря, сгребает меня в охапку. Прижимает к себе.

– Что-то случилось? – бухчу ему в грудь.

На что он выпускает меня из объятий и, ничего не объясняя, идет к дверям. Что? Вот так просто?! Что же случилось?! Но он не хочет делиться!

– Значит, девиз

«Вера, Надежда, Любовь»? – наобум говорю, что первым пришло на ум, с желанием удержать его хоть на секунду. Не хочет на одну тему, выпытаю у него что-нибудь о другой. – Настя бесится из-за меня. Думаю, и Надя меня не особо теперь жалует. Очень надеюсь, что она не опустится до того, чтобы прийти ко мне с разборками.

Строю предположения, понимая, что это полный бред, притянутый за уши. Но не могу ничего с собой поделать, не хочу его отпускать просто так.

Рома замер, плечи как будто окаменели.

– Кто донес? – глухо произносит. Стою в шоке. То есть такое на самом деле возможно? Вот черт! Мне это не нравится! А еще меня бесит сам факт того, что он не отрицает. И не успокаивает меня, сказав, что все решит.

– Какая разница. Я так понимаю, мне ее стоит ожидать, – делаю вслух выводы. – Надеюсь, что хотя бы Вера не заявится с ней за компанию, чтобы меня отметелить.

Рома поворачивается ко мне с недоумением на лице.

– Какая еще Вера?

– Ну как же. Ты же коллекционер, как выяснилось. Наверняка у тебя была в начале Вера, затем последовала Надежда, а теперь и… – показываю на себя пальцем.

Молот по-доброму улыбается и, возвращаясь ко мне, сжимает в объятиях.

– Что мне в тебе нравится, так это твой сарказм и тонкое чувство юмора в любой ситуации, в какой бы ты ни находилась. Именно поэтому я тогда и влез в вашу перепалку с Серым, еще не увидев тебя и не поняв, кто ты, но уже почувствовав интерес.

Глава 27

Мм… как интересно. А что еще ему во мне нравится? Вот только задать это вопрос все же стесняюсь.

И лишь когда он вновь выпускает меня из объятий, спрашиваю:

– Так что произошло? Почему ты так ворвался в комнату?

– Не знаю, – нерешительно начинает Рома, – не уверен, что тебе это стоит знать…

– То есть как это?! – сразу завожусь. – Если это меня касается, то я обязана это знать! – А испугавшись самого страшного, с криком предполагаю: – Что-то с мамой?

– Нет! – Рома хватает меня за плечи и трясет, чтобы привести в чувства. – Без паники! – строго произносит он. – Это насчет Гали, – наконец открывается он, – твоей одноклассницы! Она пропала. Есть предположение, что она у «них», – намекает на противоборствующую группировку Молот. – Сказали, что ее с какой-то девушкой посадили в авто и увезли. Я испугался, думал, ты ослушалась и вышла из дома. А встретившись с ней, угодила в их лапы…

«Он беспокоился за меня!» –

от этой мысли в груди разливается приятная нега. Невольно на глазах наворачиваются слезы, и, чтобы спрятать их, быстро обнимаю его за талию и прикладываю голову к его груди.

– С Галей у меня больше никогда не будет никаких дел, – отвечаю тихо, чтобы он по дрогнувшему от обилия чувств голосу ничего не понял, – этот человек навсегда вышел из зоны моего доверия.

Через мгновение он поднимает за подбородок мое лицо и, заглядывая в глаза, произносит:

– А какой у меня кредит доверия?

Сердце пропускает удар. От нашей близости, от его взгляда, такого мягкого и теплого, как утренний кофе с молоком, все во мне плавится внутри, и я превращаюсь в мягкое желе.

Понимаю, что с каждым разом этого самого доверия становится все больше и больше, и я все сильнее и сильнее привязываюсь к этому парню. Не знаю, как назвать это чувство, но оно одновременно восхищает, заставляя рядом с ним трепетать меня изнутри, и пугает своей всеобъемлющей силой, вынуждая сердце сжиматься от страха, грозя захватить всю меня.

Сейчас Рома заменяет мне всех: родителей, которые заботятся о ребенке, брата, что должен оберегать младшую сестру. Всех!

– Скажем так, – улыбаюсь и смотрю на него, чуть прищурившись, – с первой нашей встречи его стало несколько больше, чем было тогда.

– Ах так! – отвлекающе – обманчиво поднимает глаза к потолку, а после резко подхватывает меня на руки, по дороге теряя мои мокасины и заваливает на кровать, возвышаясь надо мной.

Верещу, смеясь, и играючи отталкиваю от себя.

Он же легким движением хватает за запястья и, соединив их вместе, поднимает над моей головой.

Он нейтрализовал мои руки, поэтому пытаюсь бороться с ним ногами, но он и их сжимает своими бедрами, этим полностью меня обездвижив .

– И, – заламываю бровь, – что дальше? – дерзко глядя в глаза, хотя у самой сердце готово выпрыгнуть из груди он волнения, и близости Ромы.

– А вот что. – Он легко проводит пальцами по моему лицу, шее, когда спускается ниже, я замираю. Глубоко дышу, испытывая неведомые ранее ощущения.

Он замечает мою реакцию, и его рука останавливается.

– У тебя раньше был парень? – негромким и проникновенным голосом спрашивает Рома.

Неуверенно мотаю головой. Почему-то я хочу сейчас говорить правду. Ощущаю, как между нами появляется невидимая нить, которая связывает нас. И никакое вранье не должно этому помешать.

Он смотрит на меня, мои губы, которые до боли желают его прикосновений, поцелуев. Воздух как будто накаляется, создавая наэлектризованное поле, которое притягивает нас друг к другу. Рома наклоняется ко мне, проводит пальцем по губам, отчего они открываются, а после, наклонившись, целует. Чувственно, нежно, медленно. Я отвечаю, не смея ему отказать.