Малышка и Карлссон-2
Шрифт:
Дядюшка оживился, что-то сказал.
– Агент Вонючка лежал под решеткой ливневого стока в десяти шагах от объекта и всё слышал,– перевел Скаллигрим.– Докладывай.
Вонючка засипел. Катя прислушалась и с изумлением поняла, что слышит русскую речь. Тролль довольно точно воспроизводил реплики Ротгара из телефонного разговора с Катей.
– Это был первый звонок,– пояснил Скалли.– Вонючка не знает вашего языка, он просто запомнил звучание.
– А второй?
Тролль снова захрипел и забулькал. Скалли нахмурился.
– Второй разговор был на шведском,– сообщил он.–
«Как у вас дела? Никто не беспокоил?.. Разрешение получили?.. Тогда в море выходим сегодня ночью… Да, как договорились… Я же сказал: как договорились. Нет, дополнительной премии не будет. Если пограничники захотят осмотреть судно, пусть осматривают… У вас же есть разрешение на подводные работы. Нет, если что-то пойдет не так, вы просто отстреливаете трос и уходите… Потому что это секретные исследования! Отстреливаете и уходите. Только оставьте буй».
– Это всё,– заключил Скаллигрим.
Катя удивленно посмотрела на большого тролля:
– И как это понимать? Какой еще буй?
– Понятия не имею. Скорее всего, это и не имеет отношения к нашим делам. Вероятно, у сида здесь какой-то бизнес. Будем думать.
– Был у Ротгара здесь бизнес? – спросила Катя баньши.
– Точно не знаю. Наверное. Неважно. Никогда глупым ограм не перехитрить Туат'ха'Данаанн. Ротгар всегда будет на несколько ходов впереди.
– Так что же вы предлагаете? Сдаться?
– Я думаю, это не поможет. Ни тебе, ни Охотнику, о котором ты так печешься.
– Тогда зачем вы уговорили меня приехать? – возмутилась Катя.– Кто говорил, что Ротгар отпустит Карлссона, а мне откроет великую тайну?
– Я так не говорил,– прошелестел баньши.– У меня теперь вообще нет голоса.
– Не придирайтесь к словам! Я приехала сюда, потому что вы обещали мне, что только так можно спасти Карлссона!
– Ничего я тебе не обещал,– невозмутимо ответил призрак.– Ты здесь, потому что решила, что сумеешь перехитрить Туат'ха'Данаанн. Не стану отрицать: я помог тебе принять это решение. Но теперь всё переменилось.
– Да ну?
– Да. Тогда я надеялся, что мой Ротгар поможет мне обрести пристанище. Теперь я знаю: этого не будет. Поэтому сейчас я – на твоей стороне.
– Почему я должна вам верить?
– Простая логика. Я существую лишь потому, что существуешь ты. Тебя не будет – не будет и меня.
Тут Катя поймала пристальный и недобрый взгляд дядюшки. И прекратила «разговор».
– Скаллигрим, проводите меня наружу,– попросила она.– Мне душно.
Ей ужасно захотелось на свежий воздух. Подальше от вони. Зайти в чистенькое уютное кафе на набережной, заказать легкий завтрак…
– Пойдем,– согласился большой тролль.
– Все идет прекрасно,– с довольным видом сообщил он, пока они поднимались на верхнюю палубу.– Напарник Вонючки прицепился снизу к такси. Он приведет нас прямо к логову сида.
– Здорово!
– Не позже чем завтра мы освободим моего шурина.
Они покинули музей через служебный выход. Просто нажали кнопку и вышли. Охрана, естественно, им не препятствовала.
Снаружи вовсю сияло солнце.
Скалли широко зевнул и потянулся:
– Тяжелая выдалась ночка! Да и утро тоже. Зато теперь можно и покемарить.
– А я пойду завтракать,– весело сказала Катя и мысленно добавила, обращаясь к баньши:
– Слышали? А вы говорили – ничего не выйдет! Скоро тролли найдут жилище Ротгара!
– Охотника там не будет,– отозвался баньши.– Огры не найдут там ничего, кроме смерти.
«Да ну его! – подумала Катя.– Пораженец!»
Карлссону было очень плохо. Его терзала боль. Боль и слабость от потери крови, от отчаянных попыток тела восстановиться. Даже выносливости тролля-Охотника существует предел. Одни раз – совсем недавно – Карлссон уже достиг этого предела и перешел за его черту. Тогда его вернула песня сида и мысль о неисполненном долге. Сейчас его вернул к жизни сам сид. Положил на хорошую живую землю, влил в рот замешанную на крови, измельченную в кашицу печень. Карлссон знал, чья это печень. И чья кровь. Теперь знал. Когда способность мыслить частично восстановилась. Но когда сид его кормил, Карлссон был вообще не способен думать. Теперь Карлссон предпочел бы умереть. Но он знал: сид не даст ему умереть так просто.
Но землю под собой Карлссон чувствовал недолго. Ровно столько, сколько потребовалось, чтобы удержать его на границе этого мира. Как только сид увидел, что Охотник способен выжить, он тотчас заковал Карлссона в сталь и, хуже того, засунул в железный ящик без отверстий. Ощущения Карлссона можно было сравнить с ощущениями человека, страдающего клаустрофобией, который оказался запертым в темном лифте, который вот-вот начнет падать. Тело Охотника вновь сбросило путы разума. Оно билось и рвалось наружу. Но стенки ящика были толстыми, а тело Охотника – очень слабым. Поэтому агония тела длилась недолго. Намного меньше, чем агония духа.
Но Карлссон опять не умер. Когда газовый резак вскрыл ящик, в теле тролля было еще достаточно жизни. Достаточно, чтобы принять новые муки.
– Не надейся,– сказал ему сид, вытаскивая из железной темницы окровавленный сгусток боли и ужаса и бросая его в нутро железного механизма.– Живучесть огров превосходит только тупость огров. А вот смертные, напротив, весьма хитроумны. Сейчас, огр, я познакомлю тебя с еще одним достижением людишек. Оно называется кузнечный пресс. Сейчас, огр, я включу его и начну давить твои кости. У тебя очень крепкие кости, огр. Крепкие, как гранит. Но эта штуковина дробит гранитные булыжники, как трухлявое дерево. Если ты не возражаешь, мы начнем с локтя твоей правой руки. Впрочем, если ты против, мы можем начать с левой.
Говорить Карлссон не мог. Его разрубленные связки еще не успели срастись. И кричать, когда железная машина раздавила его сустав, Карлссон тоже не мог.
Глава тридцатая
Ротгар предлагает обмен
Два эльфа поднимаются по каменной осыпи. Один оступился. Чуть не сорвался.
– Повезло нам,– говорит.– Если бы я сломал ногу, нелегко тебе было бы меня наверх вытащить.
– Ерунда,– говорит второй.– Я однажды по этому склону кабана втащил. Правда, в три приема.