Малышка
Шрифт:
— Бля-я-я, малышка!
— Ох, черт! — она прикрывает рот ладошкой, явно испугавшись своих неразумных действий, и тут же принимается покрывать моё лицо мелкими поцелуями, без конца извиняясь.
Я точно в раю.
— Да ладно тебе, уже не больно, — тихо усмехаюсь, заглядывая в обеспокоенные глаза.
— У тебя кровь, — она стирает с губы каплю крови и встаёт со стула, — я снова принесу аптечку, нужно остановить.
Арина уходит в спальню, где мы бросили аптечку пару часов назад. Губа правда непонятно ноет и пульсирует, а по подбородку
Странная мы пара, конечно… Обычно люди сначала целуются, а потом уже все остальное. Ну да ладно, мы никогда не были нормальными.
Арина возвращается с аптечкой и снова останавливает кровь, когда вдруг мой телефон звонит, и Арина, увидев на экране имя «Маша», резко меняется в лице. Задирает подбородок, хмурится, губы облизывает.
— Ответь, вдруг ты очень нужен Маше, — говорит, а потом отстраняется и идёт ставить чайник, а я сгораю от радости. Ревнует.
Маша — это хозяйка квартиры, подруга моей мамы. С детства привык называть ее по имени, так и прилипло, без официоза. Каждый месяц в первых числах она звонит и приходит за деньгами.
— Да, Маш, — беру трубку и улыбаюсь, когда Арина начинает слишком грубо мыть в раковине чашку. — Я дома, да, заходи, конечно, никаких проблем. Не помешаешь, конечно.
Естественно, я не могу сказать женщине, которой плачу за жильё, что сейчас не один и она может гулять до завтра. Тем более что в квартиру она не заходит, забирает деньги в дверях и идёт к себе.
Кладу трубку, улыбаясь, пока Арина кидает в кофе уже пятую ложку сахара, хотя пьет с одной. В душе бегает толпа довольных обезьянок, танцующих победный танец, глядя на ревнующую Арину.
— Мне уйти? А то придет твоя Маша, а тут я. Не поймет ещё, обидится. Ну ты скажи ей, что мы просто друзья, чтобы она не надумала себе чего-нибудь, — Арина ворчит и идёт снова мыть чашку, в которую насыпала целую гору сахара.
Подхожу к ней сзади, обнимаю за талию, прижимаю к себе, кладу подбородок на макушку и шепчу:
— А кто-то ревну-у-ует…
***
Арина
Макс обнимает меня слишком крепко для парня, что только что разговаривал с какой-то Машей, которую, к тому же, ещё и в гости ждёт. Нет, ну здорово, конечно…
Что за Маша вообще? Почему она придет? Почему он так мило с ней разговаривал?
В голове очень странные и грустные мысли, я думаю о том, что это может быть вообще его девушка. Он же не говорил, что свободен? Не говорил, что у него нет никого? Тогда зачем целовал меня, зачем тогда делал всё, от чего щеки до сих пор пылают?
Злюсь, когда он говорит, что ревную. Я? Да сейчас! Делать мне больше нечего, конечно.
Я? Ревную? Да! Я ревную! Потому что он меня спасает, избивает того, кто меня обижает, затем целует меня, ласкает, а воркует с какой-то Машей? Я не согласна.
— А кто-то
— Да ну? — хмыкаю, оставляя в покое чашку, и опираюсь руками на столешницу, все ещё крепко прижатая к Максу. — Тебе показалось.
— А мне кажется, что я прав, — засранец говорит хитро-хитро, оставляя нежный поцелуй на шее, отчего я почти падаю на пол, только вовремя успеваю взять себя в руки и не подать виду, что растекаюсь тут перед ним мороженкой.
Он целует ещё раз и что-то бормочет, когда в дверь звонят, и я напрягаюсь. Не уверена, хочу ли видеть эту Машу, но любопытство и чертова ревность таки делают свое дело, и я плетусь за Максом, как сторожевой пёс.
Дверь открывается и на пороге появляется…
— Ой, Ариша, и ты здесь? Здравствуй, красавица какая стала!
— Здравствуйте, тёть Маш…
Боже, ну не дура ли? Это же подруга мамы Макса, знает меня с пелёнок. Я правда не знала, что она тоже живёт в Москве, но становится дико стыдно, что стала ревновать без повода. Да и вообще, почему я стала ревновать?
— Максим, я уеду в Воронеж на пару месяцев, деньги можешь на карту переводить, если тебе удобно, — тетя Маша забирает сумму из рук Макса, а я стою как вкопанная, не зная, куда себя деть.
— Да без проблем, — кивает Макс, вдруг закидывая руку мне на плечо, притягивая ближе и целуя в макушку.
— А я всегда говорила, что вы созданы друг для друга, — улыбается тетя Маша, потом желает нам счастья и уходит, а в квартире воцаряется звенящая тишина.
— Теперь мы можем выпить кофе? — смеётся Макс, потянув меня за руку на кухню.
— Я не ревновала!
— Коне-е-ечно, — он хохочет, — что сразу начала нести чушь, что мы просто друзья.
— А мы не просто? — шепчу, желая дать себе по лбу. Ну почему я никак не научусь следить за языком? Господи, ну какая же дура…
— А ты как думаешь? — он останавливается и снова подходит ко мне вплотную, а я опять забываю, как дышать. Что за привычка выбивать меня из равновесия? Задираю голову — как обычно, — чтобы видеть хитрые глаза.
— Если честно, то я вообще не понимаю, что между нами происходит. Два года назад ты сказал, что мы не пара, мы не общались всё это время, а теперь появляешься вдруг и снова так нагло… Снова так…
— Что снова, малышка?
— Снова так нагло влюбляешь в себя, что я боюсь повторения, боюсь, что что-то пойдет не так. Боюсь влюбиться сильно, боюсь отпустить себя, потому что не знаю, что будет дальше.
— Два года назад мне пришлось это сделать, потому что ты была слишком маленькой, котенок, понимаешь? — я киваю, потому что понимаю прекрасно, не раз уже анализировала всё это. — Я не надеялся встретить тебя здесь, но судьба распорядилась иначе, и я рад, что так вышло. Тебе больше не пятнадцать, а я больше не такой идиот, который совершит ошибку снова. Ты мне не просто нравишься, малышка, я влюблен в тебя до ужаса сильно. Знаю, что это эгоистично, но я все сделаю, чтобы ты была со мной, слышишь?