Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
— Это неправильно! — изумляюсь я его непринужденности, будто все, что происходит, для него вполне привычно.
— Для кого? — не унимается Игнат, словно и впрямь не видит в этом чего-то необычного и неприличного.
— Для меня! — Нервно вскидываю голову, недовольно разъясняя взрослому мужчине элементарные правила приличия. — Для вас и вашего ребенка! — завожусь я. — Мы заигрались с вами, но продолжать не стоит: Ведь хуже будет только ребенку!
— Марин… — Его голос немного сбивается. — А если это не игра?
Шаг вперед, и Игнат нависает надо мной огромной глыбой литых мышц. Воздух вокруг моментально накаляется, искрит напряжением, лишая меня возможности рационально мыслить.
— Не отрицаю всей странности происходящего, — Понизив голос, он продолжает искушать меня, затягивая все глубже и глубже в пучину сумасбродства. — Но, может, стоит отдаться на волю случая? Ведь не просто так он свел нас.
— Это Фани…
— Вот еще и о ней подумай, — ловко хватается за «соломинку» Игнат, улыбаясь, — каково ей будет, проснувшись утром, не найти тебя?
— Шантаж?
— Не без этого, — пожимает мужчина плечами, так и держа ладони в передних карманах своих брюк.
— Я не могу, — выдыхаю обессиленно, качаю головой и даже руки вперед выставляю, стараясь отгородиться от него, от той ауры, что окутывает меня, будоража каждую нервную клетку. — Я не могу, — еле слышно повторяю почти по слогам, будто себя уговариваю.
— У тебя кто-то есть? — слетает с его губ резонный вопрос, и интонация такая, словно он… ревнует?
Да ну, ерунда какая-то! Быть такого не может! Мне это просто кажется, ведь так?
Встряхиваюсь, словно кошка от водяных брызг.
— Нет! — тут же выпаливаю я, не задумываясь над ответом и сдавая себя с потрохами.
Только услышав вздох облегчения, со свистом вырывающийся из вздымающейся почти у самого моего носа мощной груди, понимаю, как облажалась. До боли прикусываю язык, мысленно ругаю себя. Простое «да» решило бы возникшую проблему.
— Но это же ничего не меняет! — спохватываюсь и запальчиво вскидываю голову, надеясь своим боевым и, как мне кажется, очень уверенным настроем убедить оппонента в своей правоте.
Игнат молчит, лишь уголки его губ ползут вверх в какой-то торжествующей улыбке. Он смотрит на меня добродушным взглядом, и я теряюсь в темноте его карих, чертовски завораживающих глаз.
— Но и не мешает тебе остаться у нас, — лаконично заявляет он, продолжая нависать надо мной.
Видимо, нет никакого смысла напоминать ему о правилах приличия.
— Мы же едва знакомы… — все же пытаюсь воззвать к его нравственности.
— Не проблема, — находчиво парирует. — Приглашаю попить чай, ну, или чего покрепче, поговорить и, обещаю ответить на любые твои вопросы.
— Прямо-таки на все? — с сомнением прищуриваюсь, на девяносто процентов уже готовая к согласию на… ночевку в его квартире.
— На все! — торжественно обещает Игнат все с той же улыбкой, шлепая ладонью по груди в районе сердца. — А после ты сама выберешь, где тебе спать, — приглушенно произносит он, а в глубине темных омутов пляшут искры порочности, — в моей спальне или в кабинете.
— Чего? — задыхаюсь от опаляющего мои щеки румянца обескураженности.
— Одна, — уточняет он. — Я же как радушный хозяин должен предложить гостье лучшее место для сна, но смею заверить: диван в кабинете, тоже чертовски удобный.
Глупо киваю, словно китайский болванчик, невольно давая понять, что вопрос с ночевкой решен. И как я так быстро сдала позиции? Не иначе, он, как и его милая дочурка, владеют какой-то магической силой, лишающей меня разума.
— Так чай или… — уточняет Игнат, заходя на кухню.
На больших настенных часах стрелки сходятся на временных отметках позднего вечера или ранней ночи. Можно, конечно, и чаю выпить с капелькой «чего покрепче», можно и познавательный диалог завести. Но в голове сплошная каша из мыслей, страхов, упреков и прочих тараканистых заморочек.
— Наверно, ничего, — отказываюсь я от угощений. — Можно, я приму душ и в кабинете на диване посплю?
Игнат замирает, занеся руку над полкой с чашками. Медленно поворачивает голову и немного растерянно смотрит на меня.
— Точно?
Я лишь киваю.
— А как же узнать друг друга поближе?
— На сегодня для меня и так слишком много эмоций и информации к размышлению. — Я стараюсь казаться спокойной, хотя внутри все клокочет и сжимается в нервный комок от одного лишь его присутствия рядом.
— Ну, хорошо. Оставим разговор на потом, — уверенно заявляет Игнат, словно убежден, что этот день, вечер, ночь не последние для нас.
Игнат провожает меня до ванной комнаты, вручает полотенце и футболку.
— Женских вещей не имеется, ну, кроме Фаниных, но они тебе явно маловаты будут, — шутит он. — Кабинет — вторая дверь налево. Я сейчас расстелю диван… — Он запинается, словно хочет еще что-то сказать.
— Спасибо, — благодарю его, прижимая к груди выданные вещи.
Спустя минуту молчаливой зрительной дуэли дверь за широкой спиной Игната закрывается.
Стою под обжигающими струями горячей воды бесконечно долго, размазывая по телу ароматную пену детского геля для душа. Голова гудит, и даже аквамассаж не облегчает надвигающихся признаков мигрени.
— Надо расслабиться… Надо просто расслабиться… — уговариваю саму себя, а когда отключаю воду, медитативная практика срабатывает, пусть и не на все сто процентов, но все же…
В мыслях временно наступает белый шум. Все глобальные решения я откладываю на завтра и, натянув на распаренное тело огромную мужскую футболку, выхожу из ванной комнаты.