Мама джан
Шрифт:
– Можно мне с тобой? – попросила она Кабана.
– Пошли.
Сеня, в знак особого расположения к нему со стороны Тимохи, в виде небывалого исключения, пользовался двумя матрасами, выданными в кредит. На одном он спал, другим укрывался. Его постоянно знобило. Ему никак не удавалось согреться даже под толстым матрасом, хотя в подъезде стояла горячая духота. Увидев, что Кабан пришел с девушкой, Сеня откинул матрас, с усилием поднявшись на непослушные ноги. Он был выше среднего роста, мало сказать худой, он выглядел высохшим,
В лице Сени не было ни кровинки. На лбу холодная испарина от слабости. Впалые щеки. Даже не белые, а серые. Но не столько мертвенная бледность этого человека поразила Рину, сколько то, что Сеня был тщательно выбрит. Отца, блин, бывало, и здорового-то фигушки упросишь побриться. Смотреть было противно на его вечно заросшую физиономию. А этот Сеня – кожа да кости – так подбородок выскоблил, словно на свидание сейчас отправится. На вид Сене-газетчику можно было дать лет пятьдесят пять. Плюс-минус. Взгляд у него был усталый и умный.
– Да лежи ты, лежи, – сказал Кабан. – Чего вскочил? Познакомься с Риной.
– Мне и угостить вас нечем, – развел руками Сеня. – Впрочем… Погодите-ка…
Порывшись в сумке, он извлек два яблока, большое дал Рине, а которое поменьше – Кабану. И зашелся в кашле.
Кашель долго его колбасил, пока не отпустил.
– Говорят тебе, ложись, – шикнул на него Кабан.
– Хорошо, хорошо… Я лягу, лягу…
Рине захотелось сказать ему что-нибудь приятное.
– Про вас столько говорят. Постоянно сегодня вспоминали, – она улыбнулась и, не утерпев, спросила. – А почему вас Сеней-газетчиком зовут?
Кабан исподтишка показал ей кулачину, мол, не приставай к человеку, не видишь, что ли, как ему хреново.
– Потому что я действительно Сеня, – он слабо улыбнулся в ответ. – Потому что газеты продаю. Ну и… по жизни я журналист.
– Правда?
Кабан снова показал Рине кулак, не на шутку на нее разозлившись.
– По прошлой жизни… Бывший журналист, – поправил себя Сеня. – Когда-то… уже давно… очень давно… работал в «Лесной газете»… Раньше выходила такая газета… Теперь ее нет…
Рина вдруг рассмеялась.
– Ты чего? – буркнул Кабан.
– Так… Смешно звучит. Как название мультика… «Лесная газета»… – Она увлеченно принялась фантазировать. – Жил-был крот. Он в лесу жил. Он был редактором «Лесной газеты». Сотрудниками у него были зайчик, Кабанчик, ежик и Медведь. Однажды ежик принес кроту заметку. В ней рассказывалось о лесных музыкантах…
– Какая ты, оказывается, глупая, – перебил Кабан.
– Напрасно ты так, – заступился Сеня. – У Рины замечательное воображение…
«Замечательно», «замечательный», «замечательная» – это было любимое словечко Сени-газетчика, звучало, как высшая похвала.
– Замечательное у тебя воображение, Рина, – повторил Сеня. – Действительно как название мультфильма… «Лесная газета»… Крот, ежик… Да-а, хороший был бы мультик… А ведь было такое серьезное издание… Вот как можно повернуть…
Он не договорил, опять начал кашлять.
– Не грузи Сеню, – зашипел на Рину Кабан. – А то спать отправлю.
– Прости. Я больше не буду.
Сеня снова долго кашлял. Отвернувшись, закрывал ладонью рот, чтобы приглушить это чертово буханье. «Совсем он плохой стал», – подумал Кабан.
У Сени история была обычная, как у тысяч других обманутых людей. Перестройка, развал страны, потеря работы, нищета. Они с женой старались выжить, как многие в то время. Но, как многие, не умели они выживать. Задумали поправить свои финансовые дела, влезли в долги, большую сумму заняли, все деньги вложили в акции МММ, рассчитывая, что разбогатеют, рассчитаются с кредиторами и еще на жизнь останется. Все их мечты лопнули, как мыльный пузырь. Пирамида, выстроенная МММ, рухнула, а жену Сени, она все дела вела, поставили на счетчик. Пришлось срочно продать квартиру, чтобы отмазаться. Жена Сени впала в депрессуху, запила безбожно и в один несчастный день бросилась под колеса электрички. Тут Сеня крепко задружился с алкоголем и окончательно забомжевал. Впрочем, бомжом он был интеллигентным.
Кабан давно был знаком с ним, но поначалу они общались на ходу, типа здравствуй – до свидания. Как-то совершенно случайно разговорились. Сеня читал книжку, он всегда что-нибудь читал, распродаст газеты и читает. С ним обычно был рюкзак, набитый книгами. Сеня пил запойно и читал запоем. Кабан подошел к нему от нечего делать и спросил, что за книга.
«Алхимик». Коэльо написал.
– Не слыхал о таком. Дашь потом почитать?
– Конечно, дам. Ты любишь читать?
– Естественно, – ответил Кабан.
– Да нет, как раз не очень естественно, – возразил Сеня. – Сейчас люди мало стали читать. Особенно молодежь.
– Я много книг прочел, – желая блеснуть умом именно перед Сеней, гордо произнес Кабан.
А Сеня ответил мягко, но убежденно, сбивая тем самым с Кабана его наивную спесь:
– Слово «много» в нашем случае не проходит. Наоборот, прочитанного всегда бывает мало. Много непрочитанных книг остается… А что тебе нравится? Фантастика, детективы?
– Разное… – Все-таки Кабану хотелось поразить Сеню своим литературным багажом. – Я в одиннадцать лет все собрание сочинений Александра Беляева прочел! От корки до корки.
Сеня-газетчик одобрительно улыбнулся.
– Беляев – замечательный писатель. А еще?
«Сейчас я тебя все-таки ошарашу», – подумал Кабан, словив кураж.
«Москва—Петушки», «Записки психопата»… Первый раз в двенадцать лет прочел!
– Веничка Ерофеев… Это гений! Замечательную написал книгу.
– Я его «Петушки» ваще чуть ли не наизусть знаю… «Сексус» читал, Генри Миллера. Правда, не до конца, воспиталка отобрала, рано, говорит, тебе такое читать. Я говорю, не рано, мне нравится. Ну, все равно – не вернула. «Уроки французского» вместо «Сексуса» подсунула.