Мама - это Ты
Шрифт:
– Что тут думать? – заметался по комнате отец. – Вечно вы, бабы, думать да гадать на кофейной гуще горазды. Вы ещё спиритический сеанс проведите.
– Да, чего ты разошёлся?! Старый дуралей!
– А того и разошёлся! – не унимается тот. – Делом надо заниматься, а не гадать. Я ж вижу, как она на Стаську нашу смотрит. Любит же её, как родную. Вон, даже внучка, иногда, заговаривается. Всё мамой назвать норовит. Так! Короче! Стася! Берём дело в свои руки. Ты знаешь, где она живёт?
– Конечно, знаю, деда. На коммунаров она квартиру снимает. В шестом доме. Пять тыщ платит в месяц!
Вот, болтушка. И ведь, специально это делает. По глазам вижу, что, всё происходящее,
– С ума сошла, доченька? – ужасается мама. – Это ж так дорого!
– Давай ключ, Саша. Пока будешь с этим дурнем грязь в лесу месить, мы все вещи твои сюда перевезём.
– Может, не надо? – делаю я попытку остановить отца.
– Не спорь со старшими! Ты знаешь, какой была наша дочь? Знаешь?
– …?
– Пошли, покажу! – он берёт меня за руку и подводит к старенькой стенке.
На одной из дверок шкафа висит зеркало. Он ставит меня перед ним.
– Смотри на неё, девочка. Внимательно смотри. Вот, какой она у нас была. Тебя ж нам Бог послал! Знаешь, сколько мы с матерью слёз пролили, умоляя его вернуть нам дочь? И вот, ты стоишь перед нами. Что прикажешь думать? Может, он и, правда, услышал наши молитвы. Потому что, не бывает таких совпадений! Сама же говорила про аварию. Может ТАМ, НАВЕРХУ, кто-то решил помочь нам? Так, кто мы такие, чтобы отказываться от подарка судьбы? Может, ты, просто, не помнишь? Просто, забыла нас? Кто знает, каково ТАМ?
– Да, помнит она всё! – не выдерживает дочь. – Она, просто, боится, что ей никто не поверит. Ну, скажи им, МАМА! Ну, что ты молчишь?
Вот. Именно этого я и боялся. Боялся, что они почувствуют, а мне снова придётся врать. Врать людям, которым совершенно не хочется этого делать. Ну, зачем ты, родная, это сказала? Зачем? Отец сел на стул, что стоял рядом со швейной машинкой у окна. Он потерял дар речи.
– Это… – мама прикрыла рот двумя руками, глаза широко распахнуты. – Это правда?
Она встаёт и семенит ко мне, протягивая руки. Снова берёт ими моё лицо.
– Доченька… Кровиночка моя, скажи мне! Не молчи, пожалуйста!
Не знаю. Можете считать меня слабаком, но я снова не смог ответить отрицательно. Язык не повернулся, сказать матери: «НЕТ». Вместо этого:
– Да, мама. Это я.
Не знаю, не понимаю, как такое происходит. Почему они, вдруг, поверили? И куда делся папин природный скептицизм? Он, ведь, всегда ярым атеистом был. Да и маму доверчивой женщиной я бы не назвал. Тоже почувствовали во мне что-то родное? Может, потому же, почему и я принял свою дочь, рождённую в другой реальности? Потому что, сразу, как увидел, понял – МОЯ. Не знаю. Я уже ни в чём не уверен. Но факт остаётся фактом. Меня приняли. Сразу и без обиняков. Наверное, легко поверить, если на самом деле, всей душой, всем сердцем, только этого и желаешь. Молишься каждую ночь всем святым, умоляя вернуть своего ребёнка. Разве я мог поступить иначе? Разве я мог разрушить надежду этих людей? Ведь, это и мои родители тоже. Ведь и мне их вернули, дабы я мог сделать то, что не успел в прошлой жизни. Когда мама смотрит прямо тебе в душу, поступить иначе невозможно. В её глазах было столько любви, столько восторга и счастья… Стоим с мамой обнявшись. Слышу, как со скрипом, открывается дверца секретера. А потом такое узнаваемое «буль-буль-буль».
– Вовка! Ты чего это удумал?
– Цыц, Катя! Сегодня можно. Не каждый день дети с того света возвращаются!
Глава 22
Такие вот дела. Провожали меня всем семейством. Папа, мама и моя дочь. Спускаясь по лестнице, раз за разом оборачивался. Всё никак поверить не мог в случившееся. Тот меня не поймёт, который никогда не имел дома, где его всегда ждут. Всегда! Что бы ни случилось. Даже если весь мир ополчится против, дома тебя ждут люди, которые никогда ни за что не предадут и не бросят. Это понимать надо. А некоторым… Таким как я, например, для этого ещё и умереть потребовалось. С лёгким сердцем, сажусь в машину и еду. Перед тем, как тронуть с места, кидаю взгляд на родные окна. Окна дома, в котором я вырос. Там стояли они… Все… Мама даже, кажется, крестила меня на дорожку… Пора двигать на место сбора. Рядом, на пассажирском сиденье, лежит свёрток с мамиными блинами. Однако, опаздываю уже. Надо поторопиться.
Если честно, я б лучше на моей «Ребел» двинул, но «снарягу» в виде вооружения на ней не увезёшь. Оружейный кофр слишком громоздкий. Ну и всякие остальные вещи, в том числе одноместная палатка, тоже прилично места занимают. Ну, не в армейской же, вместе со всеми, храп слушать. Хотя, я б и не против. В первой, что ли? Однако ж, не поймут-с. Девушка, всё-таки. Лихо заруливаю на парковку автосервиса. Выскакиваю из машины. Все уже на месте. Санька моя в форме бесподобна. Из строя бойцов тут же слышится восхищённый свист. Тут, как и у нас в реальности, на сегодняшний день, используется американская «цифра». Просто, российский производитель пока не может предложить достойного заменителя. Отечественные образцы, которые на равных могли бы конкурировать с американским продуктом, появятся несколько позже. Кстати сказать, эта цифра очень даже качественный продукт. Всё ж таки, америкосы, в этом плане, молодцы. Что есть, то есть.
Валентин уже построил бойцов. И недоумённо оглядывался. Видимо, меня искал. Вижу, как облегчённо выдохнул при моём появлении. Злобный взгляд Ольги бальзамом на душу. Бросаю на неё в ответ насмешливый. Парни, вон, ещё только начинают строиться, а бабская война уже во всю кипит. Им такого и не снилось. Вообще, мужчины и женщины, в плане агрессивности, отличаются друг от друга, как волки и дикие кошки. Волки убивают ради пропитания, а кошки ещё и ради удовольствия. Мужики, во всяком случае те, которые нормальные, в большинстве случаев, при конфликте, сначала постараются избежать боевых действий, договориться как-то и только потом, если не выходит, начинают разборки.
Женщины же, все, без исключений, на врага кидаются сразу и яростно. Правда, у них под врагом, в подавляющем большинстве случаев, подразумевается именно соперница. Так вот, компромиссов они не приемлют. Да и зачастую более жестоки. Парни съездят друг дружке пару раз по мордасам, разберутся, кто сильнее, да расходятся. У женщин всё иначе. Если схлестнутся в рукопашную, даже подходить страшно. Можно самому огрести ненароком. Я, правда, в этом новом амплуа, слава Богу, в таких зарубах ещё не участвовал. А если и случится, то за волосы тягать, да царапаться не стану. Заряжу промеж глаз и до свиданья. Мне теперь можно. Ну… Вы понимаете…
– Чего так долго? – удивлённо спрашивает Валентин.
– Блинами кормили, – отвечаю лаконично без подробностей.
– Аааа… – он улыбнулся понимающе. – Екатерина Дмитриевна. От неё просто так не вырвешься. Как они там?
– Обижаются, что вы, Валентин Михайлович, к ним не заходите.
Улыбка сползла с его лица. Желваки на скулах вздулись. Ольга, та и вовсе, мечет молнии в меня глазами. Валентин встряхивается.
– Значит так, бойцы. У нас временное пополнение. Вместо Серёги, сегодня будет вот эта барышня. Зовут Саша, боевой позывной «Сандра».