Мама по принуждению
Шрифт:
Он не мог ей больше ничего сказать. Знал, что ей нужны подробности, но говорить о них не хотелось, не сейчас, когда она была так взвинчена и ни капли не верила ему. Причину, по которой он вынужден был скрыть Машу и себя, он собирался скрывать. Не всегда, разумеется. Он расскажет ей, когда Ангелина будет готова принять правду и поверить ему. Правда, сейчас он вообще сомневался, что это возможно. Он утратил веру, когда не рассказал ей сам и с самого начала. Теперь Ангелина будет бояться его, не захочет слушать и…
О том, что
Она была его женой и он не собирался ее отпускать!
А еще к ней прикипела Маша. Она ведь не сможет оставить девочку, которую полюбила всем сердцем.
— Господи, какая же я дура! — воскликнула Ангелина и рванулась к двери, так быстро, будто боялась, что он станет преследовать ее и не даст уйти.
Но он дал. Позволил ей выйти и сбежать в свою комнату.
— Твою мать! — прорычал и ударил кулаком в стену, выпуская пар и избавляясь от эмоций, что сжигали его изнутри.
Адам дал ей время отойти от всего, что она узнала. Впрочем, его признания — лишь малая доля того, что ему было рассказать. На самом деле говорить можно было невероятно долго. Рассказывать о том, как так получилось, что и он, и Маша живы, а главное, почему за все это время он ее не нашел.
Адам обязательно расскажет, но позже, когда Ангелина будет готова это услышать, когда станет ему доверять. Пусть для этого потребуются годы, он расскажет. Сидя в своем кабинете, Адам думал о том, какую ошибку совершил, что не сказал ей сразу. И что пошел на поводу у Вики тогда и подстроил эту беременность, подкупил ее мужа. За это он себя ненавидел.
Видел, как она смотрела на бывшего в стриптиз-клубе, как не верила тому, что видит, как едва ли не плакала, и хотел отмотать время назад. Правда, где гарантия, что тогда было бы лучше? Он и подумать не мог, что Андрей окажется таким. Он до последнего не верил Вике и затеял все с уверенностью, что муж Ангелины откажется. Скажет, что ему совсем не интересно его предложение и пошлет его куда подальше. Но он согласился. А Адам не мог понять, кто в здравом уме и светлой памяти способен продать свою жену.
Хотелось выйти из тени и вместо Рустама подойти к этому Андрею и хорошенько пройтись по нему кулаками. Вправить, так сказать, мозги. Но он этого не сделал, потому что желание их развода было сильнее. Правда, Адам понимал, что ни за что бы не пошел дальше, откажись Андрей от этой затеи. Скажи он, что любит свою жену, Адам бы и не вспомнил об Ангелине больше.
Врет, конечно, сам себе. О ней нельзя было не вспоминать, но лезть в ее счастливую семью он бы не стал. Сомнений в ее любви к своему мужу не было, ведь она готовилась стать матерью, забеременеть, родить малыша, а вот у Андрея этого самого желания не было. Он слушал записи разговоров с Рустамом и не верил, что такие, как Андрей, все еще ходят по земле.
— Мне и не нужен этот ребенок, это так… блажь жены. Они все хотят памперсы менять, да слюни вытирать, а я… мне и с ней хорошо.
— Подпись свою ставь, —
— Да-да, конечно, — проблеял Андрей. — Вы же это… похитите ее потом, да? Я не настаиваю, но не хотелось бы, чтобы она знала.
— Конечно.
Этот диалог всплыл в его памяти. Он до сих пор был в записи, но он его больше не слушал. Потребности не было. Ангелина была с ним, отдавалась ему, любила, доверяла, а он… он просто все просрал своим молчанием. Конечно, Андрею не было прощения, но и он, Адам, оказался не лучше. Не рассказал, промолчал, решил, что придет время. Оно и пришло. Она узнала сама.
От раздумий его отвлекла какая-то суматоха. Адам тут же встал и подошел к двери, коснулся ручки и вышел в коридор. Ангелина остановилась, заметив его, но после решительно пошла дальше. С его сыном на руках.
— Что происходит? — спросил он. — Ангелина?
— Я немедленно уезжаю, — произнесла холодно и отстраненно. — С сыном.
— Куда?
Адам не мог сказать, что не ждал такого поворота. Ждал. Более того, знал, что она именно так и поступит.
— Подальше отсюда.
— Нам нужно поговорить.
— Нет, не нужно, — мотнула головой.
— Тебе некуда идти, — напомнил ей, хотя не хотел.
Она смерила его таким взглядом, что ему захотелось отмотать время назад и замолчать, но все же кивнула, согласившись. И пошла к кабинету. Он открыл дверь, пропуская ее внутрь, подождал, пока Ангелина войдет и вошел следом.
— Я хочу уехать, Адам. Я взяла карту, которую ты мне дал, но обещаю все вернуть со временем.
— Ангелина.
Ему стало неприятно, что она думает, будто он не способен дать ей денег. Или что он станет ее упрекать ими.
— Я все решила, — она мотнула головой. — Я не останусь. И видеть тебя не хочу!
— Я тебя не держу, — ответил ей. — У меня есть квартира. В центре. Я предлагаю тебе поехать туда.
— Нет, — твердо и уверенно ответила ему. — Я не хочу жить в доме, который принадлежить тебе. И деньги я тоже верну, но со временем.
— Мне от тебя ничего не нужно.
— Взаимно.
Они встретились взглядами. Она отвела глаза первой, уставилась себе под ноги и неожиданно для него, отошла и села на диван. Заплакала. Не навзрыд, просто слезы покатились по ее нежному лицу, которое он до сих пор помнил на ощупь.
Адам присел напротив, коснулся ее лица, вытирая слезы. Странно, но она не дернулась, вообще никак не отреагировала, просто посмотрела на него и прошептала:
— Мне нужно… я хочу побыть одна, подумать, осознать.
— Я знаю.
Они так и сидели. Молча, каждый думая о своем. Затем Ангелина решительно отодвинула его руки и встала, правда, тут же замерла у порога, потому что там стояла Маша.
— Пливет, — произнесла дочка. — А что это вы тут делаете? Мам, ты что, плакала?
Ангелина обернулась, ища поддержки у него, а он и сам не знал, что говорить дочке. Заварил эту кашу сам, самому и расхлебывать.