Мама, я демона люблю!
Шрифт:
Я многозначительно покосилась на «гения». Он в ответ закатил глаза и сразу поспешил вернуть их в декольте Агаты.
– Мы поэтому и позволили себе явиться без приглашения в ваш гостеприимный дом. – Пришлось шумно сглотнуть слюну, чтобы голос не дрогнул: мрачный особняк походил на гостеприимный чуть меньше, чем Рок на Антуана.
– Дорогая, не терзайтесь. – Задумчиво выпустив из пышного пука на голове одну светлую прядь, Агата несколько раз натянула её, наблюдая, как упругие кудряшки снова собираются в кольца. Взгляда от демона она при этом так и не отвела.
Наконец, женщина
– Так, ребятки, бегом наверх. Горничная покажет гостевую и принесёт сухую одежду. Через час жду вас, Триста, и, – она одним плавным движением поднялась, провела пальцем по животу Рока, оценивая пресс, и с придыханием закончила: – вас, киро демон, в гостиной на ужин. Всё, пошли, пошли! Живее!
Рок всё же вышел из оцепенения чуть раньше, чем удалось утащить его от новой знакомой, и послал ей воздушный поцелуй. Агата в ответ поиграла плечами:
– Можешь не застёгивать все пуговицы, красавчик. Только, – она приложила палец к губам, – тшш!
Хоть нам и предоставили по гостевой комнате на каждого, Рок всё равно вломился в мою.
– Видишь, даже едва знакомые женщины умоляют тебя заткнуться!
Я зло бруздала [6] ноги, с трудом поддающиеся отмыванию, в маленьком тазике с едва тёплой водой, который как могла быстро принесла молчаливая напуганная служанка.
– Она просто сама онемела от моего великолепия. – Демон мягкой тряпочкой натирал рога перед зеркалом.
6
Бруздать – бесцельно полоскать в воде (прим. авт.).
– Она? Вот уж не заметила. Грейся! – Я сложила пальцы в нужную закорюку и взмахнула над тазиком. Повторила снова: – Да грейся же!
– Мизинец выше, – не отрываясь от отражения, подсказал демон. – А в чём дело, кири? Тебе завидно, что внимание досталось кому-то другому?
– Грейся! Грейся! Грейся! Ай!
Вода поочерёдно позеленела, покрылась льдом и закипела. Я поспешила убрать ноги.
– Вот ещё! Мне и твоего внимания предостаточно. Буду только рада им с кем-то поделиться! Да что ж такое-то? Я так никогда не помоюсь!
Пришлось намочить край полотенца и вытирать стратегически важные места им.
– Злись контролируемо. – Рок полюбовался блеском правого рога и с той же ответственностью приступил к левому. – Будешь так ревновать, вода вообще испарится.
– Я ревную?! Да как тебе в голову пришло?!
Вода, и правда, мгновенно превратилась в пар. Пришлось признать мытьё законченным.
– Злиться контролируемо? Как это вообще возможно? – Я зло пнула горячий таз в сторону трюмо. Демон наступил на него, остановив за мгновение до столкновения.
– Продолжишь вести себя подобным образом, дальнейшие консультации станут платными, – предупредил он. – Размер оплаты зависит от тупизны вопроса. Пока ты накопила на пятнадцать монет.
– Серьёзно?
До того, как шустро переодевшийся Рок вторгся в мою комнату, я успела лишь натянуть сухую сорочку вместо собственного платья и теперь прикидывала, как бы надеть остальное, избежав шуток фамильяра.
– Ты и правда намерен брать с меня деньги?
– Двадцать монет, – вздохнул Рок. – Натягивай штанишки, и пошли, я есть хочу. Или ты собираешься ужинать с нашей гостеприимной хозяйкой в ночнушке?
Я запустила в него грязным полотенцем, оттеснила от зеркала и ухватила расчёску, с трудом перебарывая желание огреть ею говорливое исчадье.
– Подождёшь. Сам разоделся в пух и прах, так дай мне хоть пару минут.
– Что предложили, то и надел.
Демон поправил воротничок. Надо признать, в шёлковой рубашке с расслабленной шнуровкой выглядел он просто до умопомрачения соблазнительно. Пожалуй, даже более, чем при первом нашем знакомстве, когда он явился в кожаном сюртуке на голое тело. Так что выпускать поганца из комнаты хотелось меньше всего.
– Тебе вон служанка тоже ворох тряпья принесла, а ты и не взглянула.
Вообще-то, взглянула. Собственно, именно после этого беглого взгляда выглаженный наряд и превратился в груду тряпья. Вкус у Агаты весьма экстравагантный. Скорее всего, сама в подобном платье она чувствовала себя прекрасно. Но я надеть что-то, в равной степени прикрывающее одни участки тела и открывающее другие, явно не готова. Не один, а целых два разреза, огромный вырез на спине в противовес закрытому под горло переду и тончайшая ткань, позволяющая разглядеть очертания… Ну, всего, полагаю. Именно по этой откровенной причине я всё ещё сидела в сорочке – куда более скромной, чем предложенное одеяние.
– Кири, я изнываю от голода! – напомнил о себе демон.
Он завалился на кровать и с любопытством крутил платье, пытаясь разобраться, где у него перед. Ну-ну, эта процедура заняла у меня добрую половину часа.
– Потерпишь. – Я в сотый раз провела расчёской по волосам. – Ты вечно голоден.
Сказала – и осознала наконец сама. Голоден. И правда. Поедая одну за другой золотистые лепёшки, что матушка готовила к завтраку, закидывая последний пластик колбасы в рот – голоден всегда. И, вовлекая меня в безумный горячий танец, полный злости и негодования, обжигающий, плавящий кожу, он лишь пытался насытиться, брал, а не делился. Надкусывал меня, как бутерброд перед основной трапезой. А я-то, дура… На деревянной ручке расчёски отчётливо проступил обугленный след от пятерни.
– Тебе ни до чего нет дела. Лишь бы нажраться, – шевельнуло губами моё отражение.
– Нажраться? – Демон свесил ноги с кровати и на мгновение тяжело опустил голову. Лишь на мгновение, чтобы вскочить и снова одарить меня снисходительной улыбкой. – Ты права, рыжуля, я действительно думаю только об этом. Ты бывала в Подземье? Может, видела хоть раз того, кому довелось спуститься к Завесе? О нет, конечно, нет! Ты понятия не имеешь, что происходит там, внизу. Не знаешь, не можешь представить, как темнота выгрызает из тебя всё, чем ты дорожишь, как опустошает, словно графин с вином, как выпивает, превращая в засохшую сливу. Да, да! Я всегда голоден, представь себе. Мне нужно хоть что-то, хоть кто-то, живой, способный чувствовать, настоящий! Кири, ты представить не можешь, как я скучал по вашему миру! По воздуху, по вину, по женщинам!