Маньчжурские правители Китая

Писать о жизни и деяниях правителей феодального Китая — дело трудное и сложное: их личная жизнь отгораживалась глухой стеной от постороннего взора и китайская официальная история не оставила об этом достоверных данных. Такие сведения не подлежали общественной огласке.

Тысячелетние традиции, поддерживаемые беспощадной расправой над их нарушителями, соблюдались неукоснительно: никто со стороны не смел наблюдать за личной жизнью императора и вслух произносить его имя, а во время выезда императорского кортежа за пределы дворцов простолюдину запрещалось под угрозой суровой

Проще воссоздать связанные с именем правителя исторические события в Китае: их не упрячешь за массивные стены дворцов. Но потомков интересует не только описание самих исторических событий. Они хотят знать и частную жизнь правителей: их мироощущение, характер, внешний вид, вкусы, интересы, поведение, наклонности, отношение к окружающим. Отобразить же это с полной достоверностью не представляется возможным.

Воспроизводя далекое прошлое, историки обращаются не только к письменным памятникам, но и к передаваемым из поколения в поколение версиям, навеянным в основном субъективным восприятием, а следовательно, не во всем достоверным. Такую оговорку хотелось бы сделать, прежде чем приступить к изложению названной темы.

В предлагаемой книге мы попытались на основе уже опубликованной исторической и мемуарной литературы воспроизвести некоторые стороны личной и общественной жизни маньчжурских правителей Китая во второй половине XIX в. и начале XX в. и сделать это достоянием массового читателя.

В Пекине, к северу от бывших императорских дворцов, протянулся невысокий искусственно созданный горный хребет. Когда-то здесь на случай осады города неприятелем ссыпали уголь, поэтому это место назвали Мэйшань (Угольная гора). Сюда же переносили большое количество земли, из которой и образовалась гора с пятью вершинами. На ее склонах посадили много деревьев, особенно сосен и кипарисов, что придало этому месту красивый вид. Отсюда и произошло его новое наименование Цзиншань (Гора прекрасного вида). Эта тихая обитель некогда стала свидетельницей трагического события.

Китайскую династию Мин, господствовавшую около 300 лет (1368–1644), потрясала ожесточенная классовая борьба крестьян против помещиков-феодалов, которая переросла в крестьянскую войну.

Минская империя переживала серьезный политический и экономический кризис. Высокая рента, непосильные налоги и всевозможные поборы тяжелым бременем ложились на плечи крестьян, приводили их к обнищанию и разорению. В ряде провинций свирепствовал голод. Распри между феодалами, их междоусобные столкновения еще более накаляли обстановку. Чтобы поддержать расшатавшийся феодальный строй, минские правители не останавливались перед кровавой расправой над теми, кто открыто выступал против тирании.

Чаша терпения крестьян переполнилась, и они стали повсеместно поднимать восстания. К ним присоединялись правительственные солдаты, которые обращали оружие против своих военачальников, взламывали помещичьи зернохранилища и раздавали зерно беднякам.

В ходе этой борьбы вырос и возмужал выдающийся вождь крестьянской революции Ли Цзычэн (1606–1645). Его повстанческий отряд, ведя ожесточенные схватки со сторонниками феодального режима, к концу династии Мин стал самой крупной военной силой восставших крестьян. Повстанцы расправлялись с наместниками, императорскими родственниками, крупными чиновниками и помещиками, отбирали у них землю и распределяли ее между крестьянами.

Весной 1644 г. руководимая Ли Цзычэном армия восставших переправилась через реку Хуанхэ, а затем из провинции Шаньси приблизилась к столице династии Мин — Пекину. Подойдя к его главным воротам, повстанцы стали громко кричать императорским солдатам, находившимся на городских стенах: «Открывайте ворота, иначе не ждите пощады!». Не получив ответа, восставшие поднесли лестницы и решили взять штурмом городские ворота. Их усилия увенчались успехом: вскоре они оказались во Внешнем городе.

Эта весть дошла до императора Чун Чжэня. Растерявшись от внезапного вторжения восставших крестьян в Пекин, он спешно собрал своих приближенных и осведомился:

— Известно ли вам, что Внешний город находится в руках мятежников?

— Мы не знаем, — последовал ответ.

Когда император спросил, какой план защиты города от мятежников предлагают сановники, один из них самоуверенно сказал:

— Не беспокойтесь, Ваше величество. Мы будем сражаться даже на улицах и никогда не предадим родины.

Между тем восставшие крестьяне, преодолевая заслоны императорских войск, медленно, но неотступно приближались к Запретному городу.

Император нервничал и не мог заснуть: его не покидала тревога за свою судьбу. И вот с наступлением рассвета к нему пришел евнух и принес страшную весть — мятежники проникли во Внутренний город.

— Где же мои преданные войска? — с отчаянием спросил император.

— Они бежали, и вам, Ваше величество, следует спасаться бегством, — сказав это, евнух тут же удалился.

Ранним утром во дворце зазвонил колокол, который повелевал министрам прибыть на аудиенцию к императору. Но никто не явился на прием. Тогда император Чун Чжэнь снял с себя все украшения и богатые императорские одеяния, надел простой желтый халат и в сопровождении преданного евнуха Ван Чэнъэня покинул дворец и направился на гору Цзиншань, где с самого возвышенного места стал наблюдать, что происходит вокруг. Его взору предстала мрачная картина: всюду пылали пожары, дым окутал многие районы, где продвигались повстанцы, разрозненные императорские войска в беспорядке отступали и разбегались.

Зрелище было не из приятных. Вернувшись во дворец, император выпил несколько чашечек вина и повелел позвать свою семью и любимых наложниц. Положение становилось безвыходным: мятежники скоро ворвутся во дворец и тогда — позорный плен и насилие над его семьей. Выход мог быть только один — покончить с собой и со своими близкими. Но как быть с тремя сыновьями? Им было велено спасаться бегством.