Маньчжурские правители Китая
Шрифт:
7. Конец изложения. Цзыгун, задавая вопрос, твердо знал, что делать такую большую и трудную работу нелегко. Поэтому он дал волю воображению и представил себе человека, обладавшего безграничным милосердием и добродетелью, человека, чья работа возможно, будет в состоянии удовлетворить его собственные чувства любви ко всем людям.
8. Заключение. Конфуций ответил на такой вопрос без колебаний. Может ли человеколюбие достигнуть своего предела? Разве мир не полон разнообразными людьми, разве все они едины во мнениях? Природа может сотворить хорошего и великого человека но нужно ждать столетия, чтобы человек с такими необыкновенными способностями появился на свет и был признан всеми.
Почему же мы все же верим в возможность
При возникновении бедствий, если такой человек не появлялся, то народ не мог быть спасен. Человеколюбивый в состоянии выполнить такую работу в том случае, если люди смотрят на него с надеждой.
Могут ли люди всегда паслаждаться благоденствием и довольством? Когда наступает время несчастий, жизнь и имущество народа могут быть спасены способным правителем. Однако, как мы можем быть уверены, что святой человек неожиданно появится для спасения парода? Время, когда все люди будут пользоваться счастьем и довольством, настанет только в том случае, если события будет предопределять мудрый человек. Правитель, который намерен осчастливить своих подданных, должен обладать высшими моральными качествами и иметь согласие с природой. При необходимости спасти людей от голода и наводнения никто не в состоянии этого сделать, кроме такого правителя. Человеколюбие может сильно помочь ему. Помышляя о необходимости иметь мудрого и великого правителя, почему бы нам не вернуться к временам правителей Яо и Шуня?
Вот в чем состоит смысл ответа Конфуция: «А правильно ли употребляется слово „человеколюбие“? Должно ли человеколюбивого считать святым человеком?».
И вот такое схоластическое и отвлеченное рассуждение считалось верхом мудрости, ставилось образцом для подражания.
Стиль багу сковывал живую мысль и все сводил к строгому соблюдению раз и навсегда данной формы, к начетничеству и талмудизму. Однако на всех государственных экзаменах требовалось при написании сочинения строго придерживаться такого стиля.
Древние китайские мыслители выражали свои мысли неясными, отвлеченными рассуждениями и встречными вопросами прибегали к риторике и аналогиям. Поэтому зафиксированные в литературных памятниках их беседы и суждения можно толковать по-разному. В последующем такая манера выражения мысли стала стереотипом, считалась признаком учености и мудрости: она преобладала и при написании восьмичленного сочинения багу.
Написание сочинения стилем багу усложнялось трудностью китайской письменности. Китайская письменность — иероглифическая, в ней отсутствует алфавит. Каждый предмет, каждое явление и каждое понятие выражается на письме особым знаком — иероглифом или соединением нескольких иероглифов, которые составляются из различных черт и штрихов и имеют разнообразное начертание. Иероглиф пишется в определенной последовательности, количество черт в нем доходит до 52. Чтобы читать китайскую литературу, надо знать не менее 4 тысяч иероглифов, а это требует огромного напряжения памяти. Люди, долгое время не писавшие иероглифы, могут забыть их написание. Поэтому китайская иероглифическая письменность была недоступна широким народным массам.
Великий китайский писатель-демократ Лу Синь так оценивал китайскую письменность: «Цивилизованные люди отличаются от дикарей прежде всего тем, что у них есть письменность, при помощи которой они могут выразить свои мысли и чувства, передать эти мысли и чувства всем и оставить их для будущих поколений. Хотя в Китае есть своя письменность, но она не имеет связи с народными массами.
С такими трудностями китайской словесности столкнулся молодой Кан Ювэй, уроженец уезда Наньхай, провинции Гуандун, сын образованного помещика. С пяти лет его стали приобщать к чтению конфуцианских книг. И уже в этом возрасте мальчик выделялся среди сверстников феноменальной памятью. Семи лет он уже писал серьезные сочинения на конфуцианские темы, одиннадцати лет приступил к систематическому изучению китайской истории; четырнадцати лет впервые написал восьмичленное сочинение багу, но неудачно.
Дед Кан Ювэя требовал от внука научиться писать сочинения в стиле багу. Выдержав экзамены на аттестат зрелости в 1873 г., он готовился на соискание ученой степени цзюйжэнь, но провалился в 1876 г. при написании сочинения в стиле багу. В конце концов ему все же удалось получить ученую степень цзюйжэнь. Высшую ученую степень цзипыпи он так и не получил в связи с плохим состоянием здоровья, хотя его книги, изданные большим тиражом, были написаны на прекрасном классическом языке и пользовались большой популярностью среди ученого сословия. В зрелом возрасте Кан Ювэй отправился в Пекин держать государственные экзамены и по пути побывал в Гонконге и Шанхае «наблюдал совершенство политического правления европейцев». Причину успеха европейских стран он видел в их морали и просвещении; Отдавая дань уважения Конфуцию, Кан Ювэй пытался приспособить конфуцианство к реформам и нововведениям.
В его книге «Великое единение» будущий Китай изображался в таком виде: Поднебесная будет принадлежать всем, не будет классов и все будут равны, но это можно сделать после уничтожения частной собственности, когда промышленность, сельское хозяйство и торговля будут в руках общества. Тут же утверждалось, что в Китае не было классов и их можно в будущем избежать путем реформ — так выражалась боязнь молодой китайской буржуазии классовой борьбы.
В своей неустанной пропаганде необходимости проведения реформ в Китае Кан Ювэй постоянно ссылался на авторитет древнего китайского мыслителя Конфуция. В 1891 г. им был издан «Новый комментарий к классическим книгам», в котором доказывалось, что сам Конфуций признавал эволюционный порядок развития народа и его учреждений. За приверженность к конфуцианскому учению современники в шутку называли Кан Ювэя «современным Конфуцием».
Воспитанный на конфуцианстве, Кан Ювэй пытался привлечь авторитет этого учения для достижения своих политических целей. Он пользовался испытанным в Китае приемом: для подтверждения справедливости собственных взглядов ссылался на древнюю историю. Считалось, что так легче добиться доверия народа, которому ближе и понятней прошлый исторический опыт, чем неизвестные и не проверенные жизнью нововведения.
Главным содержанием учения Конфуция, утверждал Кан Ювэй, является учение о реформах государственного строя. Таким путем он предполагал провести историческую параллель между конфуцианским учением и прожектами о необходимости проведения реформ в Китае.