Мандарин на снегу
Шрифт:
– Странные имена…
– Не кошачьи, согласна. Но мне приятно каждый день вспоминать хотя – бы, таким образом, моих любимых композиторов. Ну, что, тебе лучше? Дойдешь сама до комнаты или проводить? У меня что – то ноги затекли.
Мы с ней вдвоем, помогая друг другу, кое – как поднялись с прохладного пола. Меня еще кружило и подташнивало, но я побрела по длинному коридору в свою новую комнату.
* * *
После Новогодних праздников, уже в начале февраля, я набралась мужества и решила съездить к Ивану. Видеть мне его не очень хотелось, но я решила оставить ему мой новый адрес, на случай если Надя вдруг решит меня найти.
Все мои попытки связаться с ней провалились. Я оставляла ей письма в почтовом ящике и даже пыталась разыскать студентку Надежду Умнову в деканате медицинского института. Там мне было сказано, что она забрала документы в начале третьего курса и в институте больше не числится.
Это было странно и совершенно нереально. Надежда так мечтала стать врачом еще с раннего детства. И все об этом знали. И никто не удивился, что она выдержала совершенно сумасшедший конкурс на вступительных экзаменах, все за нее радовались. Что же могло случиться?
Дверь квартиры мне открыла незнакомая женщина в широком цветастом халате. Из квартиры доносились вкусные запахи, напомнив мне, что я еще не ела.
– Тебе что? – улыбнулась тетка.
– Ой, а я к Ивану, – растерялась я. – Я его сестра.
– Так нету его, в Волгоград уехал!
– И до сих пор не вернулся? У него же сессия и институт…
– Какой институт? Квартиру эту мы купили. Повезло нам, считай. Нам срочно надо было купить, а он продавал. У нас дочка родила внучек, нянчить то надо. Ей одной тяжко, она у нас не приспособлена к трудностям, хотя девка умная, институт закончила. Да ты проходи, что в дверях стоять. Я вот сейчас обед доварю и к ней пойду, они тут рядом живут. Мы и квартиру, поэтому здесь купили. Я вон борщ сварила, пирожков напекла. Она их любит. А хочешь, я тебя обедом накормлю? Ты ж, наверное, к брату в гости ехала – думала, тебя угостят, чем?
– Если честно, я голодная, но неудобно, как – то, – нерешительно входила я в квартиру.
– Это у вас тут в Питере неудобно все, а у нас в Краснодаре все друг друга знают, все тебя накормят. Как звать тебя?
– Таня.
– Да ты шо? И моя дочка Татьяна! Во мир тесен! – Обрадовалась неизвестно чему тетка.
– Так вы не из Волгограда сюда переехали? – Я села перед тарелкой с красным наваристым борщом.
– Из какого Волгограда? Говорю же, из Краснодара мы. Ты ешь, пока дымится, и пирожком закусывай.
– Странно, что они мне ничего не сказали, что квартиру продавать надумали. И зачем тогда было меня в комнату переселять?
– Брат то двоюродный?
– Родной. А ничего мне не оставляли?
– Ничего не оставляли, – посуровела женщина.
– А можно, я вам свой адрес оставлю, на случай, если меня искать будут. Я подругу потеряла, и мама адреса не знает. Вы возьмите листочек.
– Это – пожалуйста, оставляй. Кто будет спрашивать – передам, мне не жалко!
– Спасибо вам, борщ у вас вкусный!
– А то! У вас такие не варят! Я как попробовала, как сватья готовит, – тетка приложила руку к пышной груди, – мои б собаки есть такое не стали. А зять ест и нахваливает! Умора одна! Но уж внучек своих я правильный борщ варить научу!
– А сколько же у вас внучек?
– Так я ж и говорю: дочка моя, Татьянка, тройню родила – трех девок! Ну, как тут не помочь? Зиму уж отбуду, а на лето их к себе заберу, на наше солнышко. А то они такие крошечки и синенькие все, как цыплятки ощипанные.
– Вот это да! Три девочки! – Порадовалась я. – Ну, пойду я, спасибо вам, еще раз.
* * *
Как – то так получилось, но моей единственной подругой стала Виктория Осиповна. Я бежала к ней после работы. Рассказывала, кого из знаменитостей встретила сегодня в павильонах, кого гримировала. Она страшно любила такие новости, предпочитая истории про любимых ей артистов. Новые имена ей были не интересны.
К моему приходу она заваривала чай, накрывала в своей комнате стол и мы начинали наши удивительные, теплые вечера.
Иногда Виктория устраивала приемы – приглашала в гости трех своих подруг. Дамы приходили нарядные, слегка возбужденные от них пахло хорошими духами. Они радостно переговаривались, обменивались милыми пустячками. Обсуждали своих детей и внуков. Поначалу, они встретили меня настороженно. Я ловила на себе оценивающие взгляды.
– Викуля, что это за провинциалку к тебе подселили? – Статная Анна Львовна даже не старалась скрыть свою неприязнь.
– Тише ты, Анюта! Девочка выросла в Ленинграде, воспитана бабушкой, начитана, ты загляни – сколько у нее книг в комнате. А это о чем – то говорит, я считаю. Не надо обижать мою молодую подружку.
Старушки поедали приготовленные салаты и сразу переходили к десертам и чаю.
На мое удивление, Виктория ответила, что в их возрасте есть мясо уже вредно, а вот салатики и пирожные – это то, что делает жизнь вкуснее.
А после почтенные дамы усаживались за покер. Наблюдать это было намного увлекательней, чем смотреть любое телевизионное шоу. Мне было позволено, тихо сидеть в сторонке, и я упивалась этим зрелищем.
Подруги с азартом отдавались любимой игре. Щеки их покрывал румянец, глаза блестели, голоса становились звонкими, почти девчоночьими: «флеш», «фулл хауз», «флеш ройяль», доносились радостные возгласы.
Особенно мне нравилась Наталья Сергеевна – Натка, как звали ее подруги. Маленькая, с фигурой подростка, остроносенькая, с милыми сиреневыми кудряшками и грубым прокуренным голосом. Натка постоянно блефовала и делала это, как хорошая актриса, с абсолютно непроницаемым лицом. Иногда мне казалось, что она жульничает, но остальные или не замечали, или делали вид, что не замечают. Но каждый раз, после своей победы Натка объявляла перекур и мчалась на лестницу со своими неизменными папиросами.