Мандарин на снегу
Шрифт:
– Вы чем вообще краситесь? – Мастер тоже терял терпение.
– Я ничем не крашусь, – это мой натуральный цвет. (Прямо Раиса Захаровна из любимого фильма).
Последовала долгая пауза. Андрис непонимающим взглядом изучал мое отражение в зеркале, открывая и закрывая рот.
– Вы откуда приехали? – наконец произнес он.
– Бабушка забрала меня из Азербайджана, но это было давно, еще тридцать лет назад.
– И вы тридцать лет живете в Питере и ни разу не красили волосы?
– Ну, да! А зачем? Седины еще нет.
– Нет, это что– то особенное. Я не зря сегодня пришел. Кому расскажу – не поверят! Ну, что ж работы будет много, – пробормотал Андрис и, развернув меня спиной к зеркалу, накрыл красивой пелериной.
Никогда в своей жизни я не проводила так много времени в парикмахерской. Мою голову чем – то мазали, смывали, снова мазали, весело щелкали ножницы, жужжала бритва, гудел фен. Наконец, звуки смолкли, меня медленно повернули к зеркалу и нервным движением сдернули завесу.
– Закончил! – выдохнул Пигмалеон.
Вокруг толпились люди, все поздравляли Андриса непонятно с чем, восхищенно вздыхая, а я не могла найти себя среди всей этой массы людей.
«Может, это другое зеркало, которое видит только мастер? – Думала я. – А когда я увижу себя?» Но вслух я ничего спрашивать не стала, а послушно сидела и ждала.
– Ой, ну что же вы молчите, девушка? – спросил кто-то.
– Она потеряла дар речи! – произнес другой голос и все дружно и, как – то нервно засмеялись.
– Андрис, а где моя подруга? К зеркалу подошла Надежда, я видела ее отражение.
Парень, скрестив на груди руки, стоял, слегка покачиваясь в разные стороны с улыбкой победителя на устах.
– Она уже ушла? – Надя стала крутить головой, обводя зал глазами.
– Я, конечно, не волшебник, но и я кое – что могу, – проникновенно произнес Андрис и слегка обнял меня за плечи, выталкивая из кресла.
И тут до меня дошло, что та огненно – рыжая девица с кудряшками в кресле не кто иной, как я… На минуту мне стало плохо. В голове застучало, к глазам полетела стая черных мух, во рту пересохло.
– Боюсь, Надюшка, ты видишь перед собой меня, – прошелестела я онемевшими губами.
Надя, широко открыв глаза и рот, смотрела на мое отражение.
– Господи, Таня, какая ты…?!
– Какая? Какая я, Надя? Я не понимаю! Я не узнаю себя!
– Другая, – прошептала подруга.
– Конечно, это шок, девушки, – тоном лектора воскликнул Андрис. – Человек ни разу не менялся в своей жизни. Ходила, как мышь с хвостиком. И цветом, кстати, тоже похожая. А тут так радикально, так смело. Цвет – хит сезона – «мандарин на снегу», легкая химия и безупречная стрижка. Кстати, я учел, что навыков делать себе укладку, у вас нет. Поэтому, мою стрижку достаточно слегка взлохматить руками и можно жить не напрягаясь. Садись, Надежда! С тобой я быстро разберусь, тут мне каждая прядь знакома.
Я осталась стоять посреди зала, не понимая, что произошло, Надежда тоже не могла отвести от меня глаз. И в них читалось не только удивление.
* * *
– Тань, ты похожа на мандарин неочищенный! – заявил Севка, когда мы приехали к нему в больницу, и после того, как Надя долго доказывала ему, что рыжая тетка у него в палате, это Татьяна.
– Я и сама себя так ощущаю! – вздохнула я.
– Нет, лично мне нравится! – смилостивился мальчик, такая праздничная стала, такая новогодняя.
– Правда, Танюшка, хорошо! Только очень неожиданно. Но Андрису виднее. Он всех чувствует на своем тонком уровне. Знает кому, что идет! Еще никогда не ошибся. И знаешь, после его стрижек у людей начинается новая жизнь. Тебе же нужна новая жизнь? – В который раз лепетала Надежда.
Я не могла однозначно ответить на этот простой вопрос. Раньше, мне всегда казалось, что новое – всегда должно быть лучше старого. Иначе, зачем же тогда перемены? Но, оказалось, что иногда перемены приносят в нашу жизнь не только хорошее.
Оставив хныкающего Савелия в палате и дав ему честное – пречестное слово, что завтра мы заберем его домой, мы быстро продвигались по длинному пустынному коридору. Перед праздниками люди болели только в исключительных случаях.
Из – за угла на нас вышла целая толпа смеющихся студентов, в белых халатах и с масками на лицах. Молодежь вел высокий, красивый эскулап, который удивленно взглянув на Надю, замедлил шаг. А несколько пар глаз уставились на меня, точнее на то, что было на моей голове.
– Я начинаю приковывать к себе внимание! – Повернулась я к подруге.
Но Надежда стояла, привалившись к больничной стене, прикрыв глаза.
– Надь, тебе плохо? – испугалась я за подругу. – Врача позвать?
– Все нормально, Танюша! Голова немного закружилась, сейчас пойдем!
Надя глубоко вздохнула, и улыбнулась мне какой – то жалобной улыбкой.
– Сейчас заедем в торговый центр, выпьем кофе, и все пройдет.
* * *
В машине Надежда спохватилась, – если будет в доме стоять елка, то под ней должны лежать и настоящие подарки.
– Понимаешь, в наших поездках мы как – то обходились без традиций. Дарили, конечно, небольшие подарки, но сейчас – то все по – настоящему. Дом, елка, снег вон какой сказочный. Да и Севку надо порадовать. Говорят, при положительных эмоциях у человека все быстрее заживает.
– Да не оправдывайся, Надь! Надо, так надо! Я только себя не очень у вас представляю на празднике. Буду сидеть с кислой миной, и скрипеть зубами.
– А ты не скрипи, представь, что это мой день рождения!
– Мне тогда тоже надо вам подарки купить! – Я не заметила, как включилась в предпраздничные хлопоты.