Шрифт:
Наташа стояла у окна и смотрела на занесенный снегом двор. У самого окна росли две рябины, по осени они горели ярко оранжевыми полновесными гроздьями, но как-то по первому снегу налетела стая свиристелей. Птицы были крупные с хохолками и чуть красным отливом, а хвостики их были ярко желтыми, как будто кто-то окунул их на секунду в краску, да, так и оставил. Они нагловато и по-хозяйски расположились на деревьях и за пару-тройку часов обчистили их почти полностью, оставив только буро-оранжевые остатки на свежевыпавшем снегу. А следующий снегопад полностью скрыл следы их пиршества и ветки рябин стояли голые и пустые и ветер уже не качал
Она любила вот такие воскресные дни, а особенно позднее утро, когда муж еще спал, а малыш не кричал, беспокойно переворачиваясь в кроватке. Это были хорошие часы. Редкие часы, когда она была предоставлена сама себе, и никому ничего не нужно было подавать, мыть, убирать или готовить. Наконец она услышала, как проснулся Виктор и пошел в ванную комнату. Она, вздохнув, вышла на кухню, и пока не было хозяев квартиры, завела блины. Она любила их печь на двух сковородках, но это дома в деревне, а тут у чужих людей приходилось обходиться одной. Это было не так удобно и дольше, но она уже привыкла и почти не замечала этого.
Оставив пару блинов для дочки хозяйки. Наташа перешла в свою комнату с аппетитно источающей жар и аромат горкой блинов на тарелке. Виктор уже ждал ее, и нетерпеливо посматривал на коечку с малышом. Ему хотелось поесть, пока Сережка не проснулся.
– Садись скорей. Я уже все приготовил.
– Скоро Новый год!- Сказала Наташа.
– Через неделю.
– Хочу настоящий.
– Это какой?
– С елкой натуральной из леса… … лучше пихточкой…
– Хозяева же купили,… стоит на балконе.
– Видела.
– Наверно скоро поставят.
– Хочу у нас.
– Две елки в одной квартире? Где ее разместить?
– Хочу совсем маленькую.
– Когда ты была беременная, и тебя посещали бзыки,… я понимал,… и мирился,… но что теперь?
Наташе не хотелось продолжать разговор. Они надолго замолчали, только ели и изредка обменивались красноречивыми взглядами.
– С Нового года наверно повысят квартплату…- сказала она вновь, так как молчать было очень тягостно.
– Скорей всего.
– Может нам съехать. Все прискучило. Каждый день одно и тоже.
– Они же не сами повышают,… инфляция,… тарифы, …у других лучше не будет,… а к этим уже привыкли.
– Может они не повысят?
– Я поговорю.
– Ты только обещаешь.
– В этот раз точно.
– Что с долгом?
– Я заезжал. Уговорил. Сказали, еще подождут,- грустно улыбнулся Виктор.
– Это хорошо.
– Ничего хорошего. Это последняя отсрочка.
– И что потом?
– Говорят, отдадут нас коллекторам.
– Это страшно?
– Доброго ничего нет. Это их работа выбивать долги.- Со вздохом сказал он.
– Что с нас взять?
– Не знаю… лучше об этом пока не думать.
– Сколько у нас есть времени?
– Месяц, может чуть больше…
– Целый месяц. Это прекрасно. То есть ничего… еще долго. Но меня не это волнует сейчас,… это от нас не зависит. Хочу настоящий Новый год как в детстве, что бы было как у нас дома, с елкой.
– У нас нет игрушек.
– Я могу позвонить маме. Она приготовит для нас мои любимые игрушки.
– Зачем старье собирать!
– Это не старье. Я люблю. Золотой орех, домик на курьих ножках. Можно взять ракету она, правда, старая с шестидесятых,… наверно после Гагарина выпускали такие.
– Еще чего?
– Бусы… но они немного того…часть звеньев уже разбилось и деда мороза. Деда мороза обязательно, за него мне всегда клали подарки. Ты мне положишь подарок под елочку.
– Наташа… ну чего ты начала. До твоей мамы ехать двести километров за какими-то игрушками, которые если и выкинешь, никто не подберет.
– Ты ошибаешься.
– Конечно. Ценность. Раритет.
– Хочу. Может еще и мяса привезти по пути.
– Ну и куда мы с игрушками потом…по съемным квартирам,… где хранить… вообще, что этот разговор пустой продолжать!
Заворочался заплакал Сережа. Наташа сменила пеленки, покормила его.
– Пойду в магазин схожу, - сказала она неуверенно.
– Я же все купил.
– Детское питание кончается. Схожу. Просто прогуляюсь.
Елочный базар, который она видела из окна, оказался больше чем она думала. Он загибался и выходил краем к универсаму и почти полностью окружал киоск «мороженное». Она очень долго ходила, а два продавца сидели в машине и не реагировали. Наконец один с большой неохотой вышел, и недоверчиво оглядывая ее, встал около нее, молча.
– Почем?- Показала она облюбованную елочку.